Маслов, В. С. Проклятой памяти : [роман / Виталий Маслов. - 2-е изд., испр.]. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 1991. – 229, [1] с.

же! Так, может, когда будут люди уверены, что навек строят и никто у них не отберет, — снова по-старому, по- своему строить примутся? Зачем? Да чтоб себя на земле хозяином утвердить!» Вздохнул. «Буду богатый, будет семья, — заведу коня. И вот бы построить! Такой! Новый! И со всеми загогулинами! Гово­ рят, Герман красоты не пожалел, посмотреть надо»... Чертыхнулся тихонько, — опять на свое обычное уве­ ло. Да и нужен ли ему, такому, вообще дом? Когда мать умерла, а кокурский старый дом остался, без Дмитрия, как бы бесхозный, выморочный, его, Дмитрия, известили, что дом идет на снос, ибо на этом месте по плану аэропор- товцы должны строиться, что потом, при необходимости, жилье ему взамен дадут, Дмитрий, ни чуточки не жалея, ответил, что ему ничего не нужно и что доверяет брату забрать в доме все, что он найдет пригодным. Почему так легко? Да потому что не стал кокурский дом своим: не тут родился и вырос и всегда считал истинно своим домом тот, крутодресвянский, коренной его дом, от отца оставшийся. Потому что и мать до конца называла и считала своим до­ мом именно дом крутодресвянский. Им до конца и жила. «Нет, сказка это — снова такие домищи! Сказка!» Покачал головой, тряхнул головой, чтоб сбить эти мыс­ ли бесконечные. «А что-то сейчас дома в деревне? Наверняка — есть народ, лето ведь. Как-то сейчас там? З а десять лет, на­ верное, много земли морем смыто. Но до нашего дома — не скоро еще море дойдет»... «Еще!» — улыбнулся. «Еще, может, и доведется свидеться!.. А вот у Фокиных их де­ довский крутодресвянский дом уже, говорят, пал и по окрестным лесам наполовину растащен, для изб охот­ ничьих... А берег здесь — и вправду ниже, чем в Крутой Дресве, здесь уже за первым мысом не видно реки, не бле­ стит... Надо было, наверно, сразу не сюда, а туда, домой, махнуть хотя б на денек. И зачем я на этой свадьбе ну­ жен? Д а и в Шестьденьговой Щелье тоже... Разве не вид­ но, что деревня после Николая Николаевича потеряла главный стержень? При старом Фокине этот стержень был: работа — как борьба! На тревоге о деревне замешан­ ная! Все остальное было — как отростки от главного. Те­ перь же: влюбились — сами по себе, дом рубят — само по себе! Может быть, главное, что от Николая Николаеви­ ча оставалось, — потерять успели!» Одернул себя: «Что-то ты не то, гражданин! Просто 151