Маслов, В. С. Лик суровый : повести / В. С. Маслов. - Москва: Сов. Россия, 1987. - 319, [1] с.

что слоеный пирог! Ой не то же самое! Долбишь-дол- бишь, долбишь-долбишь, пешни уж не хватает, уж метра два выдолблено, может быть — всего-то чуть- чуть осталось. И вдруг из-под какого-то слоя — самого последнего, может быть, откуда-то сбоку— вода! Плачь не плачь, а в другом месте долбить начинай. Наверно, и солон-то лед у прорубей был не потому вовсе, что вода подо льдом соленая, а потому, что добывали те проруби пацаны, из которых не каждый до пешни, до верхней ее колобашечки, дотянуться мог. Чтобы, обес­ силев, пешню не утопить, придумали ребячьи умы по петельке веревочной: одним концом — на пешню под деревянную колобашечку, другим — кто на руку удав ­ кой, а кто и за голову, на шею лямкой накинет... Ухо­ дили от Паисия через год или два — считались стопро­ центными мужиками! И уже как старшим — самим им в напарники таких же четырехклассников-богатырей совали. И уже сами кончившие Паисьеву школу стано­ вились за все в ответе: и чтобы сетки на тетивах без перекосов, и чтобы якоря у ставных неводов — на месте, II чтобы, в дальнюю долгую путину уходя, не забыть ничего... И до сих пор не пройдут Паисьевы ученики мимо, чтобы не остановиться, не поговорить с ним, что­ бы на рюмку не позвать, — в Каменке ли, в Мезени ли. «Воно Ксенофонт-то, Фонко-то ведь что предложил: «Ко мне иди!» А ведь сам-то он в моих руках и не был, только младшие братья евонны». «А и отчего — свои-то робята не так же?.. Неужто зря я их от той каторги берег, через котору чужих пе­ ретягивал? Неужто зря отрывал от себя да на сторо­ н у— полегче чтобы да посла;:: Ведь из всех моих только старший Петруха и сходил на навагу в Канин, да и то — только одну зиму...» Запертый на кошке посреди губы, среди ночи, П а и ­ сий впервые жизнь свою вот так — выборно, но спокой­ но — просматривал. И пришло в эти минуты вроде бы успокоение. Более того, одно время д аже мелькнуло что-то — не то гордое, не то злорадное: «Ну и что, что у Истополя сыновья по Африкам! У меня воно тоже — на полюсе внук!» Но потом это успокоение опять без­ думьем сменилось, на сон похожим... Долгое, бездумье как бы текло откуда-то бесцветно и лениво, и духотой и темнотой — в душу... Как в лужу... И когда, окоченев, Паисий очнулся — от близкого ли рассвета или еще от чего, — было на душе у него еще более свинцово­ 275