Маслов, В. С. Еще живые... : повести, рассказы, очерки. - Москва: Совет. писатель, 1988. -347, [2] с.

отражение мое: провалившиеся глаза стали огром­ ные и дикие, скулы выступили... Долго я глядел в воду, и уже вместо отражения, как облака, проплывала жизнь моя перед глазами, и невероятно хотелось жить, и, наверное, оттого, что не было сил побороть дрожь в теле, слабость свою и страх перед трясиной, я обмяк и, от слабости ли или от жалости к себе, заплакал... Долго плакал, как-то спокойно, почти бездумно, да так и забылся в слезах... А очнулся оттого, что засасывать стало. Вздрогнул я, вскинул голову, рванулся, аж все вок­ руг кругами пошло. Еще раз рванулся. «Что же ты,-— думаю,— бессовестный! Для того воевал, для того шел, для того тебя ждали, чтобы по­ мереть вот так в болоте спокойно?! Что ж ты, под­ лец,— думаю,— и товарища сгубить вздумал?!» Рва­ нулся еще раз, провалился обеими ногами и вдруг ощутил твердь: озеро оказалось мелким и не успело до дна протаять... По пояс в трясине, словно вброд, и добрался я до бугра, где лежал Тимофей. Отжал одежду, и пришлось задуматься, голову опустить... С бугра далеко во все стороны видно. Но куда идти? Топи, топи, топи... Идешь, бывало, между озер­ ками не туда, куда хочешь, а куда пройти мо­ жешь... Напоил Тимофея соком брусничным и погнал оленей дальше. Шел долго, прошел немного. Земля местами оттаяла, ног не держит — по колено. Самолет дважды пролетал. Машу, но зря: разве в тундре в это время сверху человека заметишь? Тимофей хрипит, как в себя придет: — Брось, Петя, меня! Один дойдешь, со мной про­ падешь. Брось! — Молчи,— говорю. А сам спотыкаться начал. На сердце тупость временами какая-то находит. Ведь у нас, сам видишь, в любую сторону иди — за сотни километров живой души не встретишь. Одна надежда — вот-вот птица в гнездо сядет, яйцо снесет. Пришлось еще с одним оленем расстаться. Веду последнего. «Нет,— думаю,— помирать буду, а этого не трону». На олене — Тимофей, на мне — мясо. Сов­ сем медленно иду. Тимофей в память не приходит. 37