Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

И стали они жить-поживать и добра наживать. Если б еще не надо было нам в с е м . Если б не надо было уборщице, викингу, дистрибьютору (ну ладно, сутенеру) Полуэктову, челноку Юшкину (о'кей, наркодиллеру), Ахматовой Заполярнинского педуниверситета, череповецкому Набокову, Данте народа коми, и Саше Григорьеву с Катей Татариновой, и Каю с Гердой - ипотеку платить. А вы думали - если умирать не надо было бы? Смертную казнь у нас заменили на пожизненную ипотеку. Мурманский бандит С., на автостраде Лотта-Лета внезапно тормозит, останавливает свой кабриолет. И молчит. А если б мог говорить, то сказал бы: - Анжелика, маракиза ангелов! Кукушечка любимая моя! Мы с тобой, как и Кай с Гердой, не смогли составить из букв д е р ь м о слово ЩАСТЕ. Но мы составим другие слова: ДОМ, МЕД, РОД и МОРЕ. Мы выплатим ипотеку! Я твой муж, я, киллер С., киллер Смерть, я мурманский бандит, обещаю тебе это! Пришла пора подвести художественный итог сказанному. Полтора десятка писателей, среди которых: классик ненецкой литературы, народный сказитель (как бы северный Гомер); вологодский поэт-почвенник (почти Есенин); драматургесса-абсурдистка из Петрозаводска (наша карельская Ионеску); автор многоглагольных и малопонятных психо-физиологических романов (типа того что, крестник Джойса), а также финский Кафка, норвежский Пруст, саамский Ибсен, Шолохов народа коми, Симона де Бовуар Мценского уезда, первая Ахматова Заполярнинского народного педуниверситета, вторая Ахматова Заполярнинского народного педуниверситета, еврейский Данте, череповецкий Набоков, Маркес из Кирова и Акутогава из Кировска составляют (во главе со шведским Федором нашим Михайловичем, натурально) - по проплаченному гранту - литературную Антологию Баренц-региона (каждый, естессно, считает себя гением, а собратьев графоманчиками-грамофончиками). На суд жюри представлено более 1000 рукописей. Вавилонская башня не была достроена из- за языковых распрей. Здесь мы видим тот же самый процесс: раскачивания в облаках туда- сюда причудливого эклектичного строения, которое обещает с треском рухнуть в любой момент. И придавить под обломками создателей. Обсуждается текст ненецкого автора, воспоминание детства (это святое!): американский любопытствующий турист приходит в советскую школу-интернат к детям оленеводов и, прослезившись, дарит им свой американский патентованный плавленый сыр в баночке. Стратегический запас в сто штук, завтрак туриста в голодной России. «Мы мыла не едим», - гордо отвечают глобалисту дети, выросшие на бесколбасье, бессырье. Фиалковой «Виолы» с теткой на этикетке в глаза не видевшие. Писатели, проникшись, предлагают назвать так всю книгу - «Мы мыла не едим» - и мыльных опер не глядим!- в пику наглым Штатам. - Не такая уж плохая, вообще-то, книжка получилась, повторяют они с проникновенными интонациями, искательно заглядывая друг другу в глаза. - Не ах, конечно, но в целом, ницшего. Сойдет для сельской местности, для Баренц-риджен, то есть. - Подымай выше, оно и для Порижа с Ландоном само то! 66