Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

Чего не переживу, это, если и впрямь Церетели, какая-нибудь его реинкарнация. Какая- нибудь Церетели кусачая, клон, Зураб-114, и в самом деле, изваяет Сольвейг, а в придачу еще и Герду с Каем. Из нефтяных насосов слепит нежный образ, из вертухайских вышек, из труб газопровода «Балтика», панцирных сеток зэковских нар, черных бревен гулаговской бани, киосков «Союзпечать», панелек массового строительства, телефонных будок времен развитого социализма, видеосалонов эпохи первоначального накопления капитала, прессованных открыток-валентинок и томов «БСЭ», сиротливо оставленных рядом с мусорными бачками, из всей нашей Юниверс. Не переживу, хоть это лимпопо и явится аутентичным памятником Ждущей. Сюжет на конкурс: концептуальный Памятник Любви, Балтийский Колосс возведен на вечном Причале (на деньги «Volvo» и «Норильского Никеля), и глянув на него впервые, писатель Т. вдруг почувствовал себя не то, что плохо, а немного неуверенно, вынужден был вернуться домой на такси, пожаловался жене на головокружение (она немедленно вызвала амбуланс), лег в постель, на простой вопрос доктора, какое сегодня число, ничего не смог ответить . Ну, и так далее. Знаешь ли ты признаки инсульта, читатель? Записывай, может быть, пригодится: если человек не в состоянии сосредоточить свой взгляд на чем-нибудь долее 30 секунд, если он не может дотронуться рукой до собственной ноги или квадратной головы, если вопросы, вроде, «кто вы? где вы живете?» вызывают у него затруднения. Бесспорный симптом - попросите его высунуть язык. Кривой, как бы вывихнутый, свернутый набок, фиолетовых оттенков, в белесых географических пятнах язык - жеватьмочаложеватьмочаложеватьмочало. Жуйжуйжуйжуй - жуть. На вопросы: кто вы, где вы живете, я и сама внятно ответить затрудняюсь. Мочало мучаю. Мыло жую. Вывихнута биография. В белых пятнах география. Писатель Т. со свернутым набок языком лежит на больничной, весьма продвинутой, разными сан-прибамбасами и недешевыми мед-цацками обставленной койке, на честно полагающейся каждому жителю муниципалитета коммуны Тройнхейм образцовом смертном одре. Не в том смысле, что он этим языком лизал всю жизнь лэвэдателей и грантораспределителей - и вывихнул орудие труда. И не в том, что он в своих произведениях завирался (лучше бы зарывался. лучше бы даже нарывался - и, вот, язык нарывает.) А в том смысле, что любовь, Грушенька, его покинула. Сбежала она из Достоевского! Из galaxy-центра «Достоевский» (дело жизни!) , совмещенного с часовней Преображения Господня. Из юниверс-избы братьев Карамазовых. Улизнула, как душа из мертвого тела. И незачем теперь читать великую классику. Та, у кого в одном мизинчике больше страсти, чем в годовой подшивке «Плейбоя». И прихватила с собой купленное писателем Т. в «S'Mart» ружье, заряженное пулями последнего поколения, так называемыми пробками точечного поражения. От греха подальше. Он хотел, было застрелиться. Но ружье пропало, вместе с Грушенькой. Разрешенное для продажи населению ружье обыкновенное киллерское. Не висит оно больше на стене в 54