Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

слоном»), два танка (НАТОвский и Краснознаменного северного флота), два вертолета... И уже не чужие они друг другу, и всё нахваливают один другого, кукушечки и петеньки. «Моя вертолеточка, приди ко мне. Побудем минуточку наедине .» Вертолет и вертолетка гонялись друг за другом, как влюбленные стрекозы, вальсировали в облаках. От их гудящих призывно пропеллеров разносились по эфиру, во все стороны света, электрические послания любви. Это было возвышенное чувство, ле нюаж, облака, теперь таких чувств и нет. Лишь однажды возлюбленные решились поцеловаться, на лету коснулись друг друга фюзеляжами, прильнули иллюминатором к иллюминатору, какое счастье! - и оба упали вниз с большой высоты. Ромео и Джульетты, по молодости лет, не знают, что для полетов души смертным назначена одна стихия, а для плоти - другая. А употребить небо с землей «в одном флаконе» еще никому не удавалось. Не мучьтесь понапрасну, все обошлось: хмурые военные механики собрали их тела заново, из обломков, и они поженились. В экзотическом месте, на заброшенном военном аэродроме времен Чкалова. Гостями на свадьбе были дедушки и прадедушки - дырявые бомбардировщики военной поры, с красными звездочками на помятых фюзеляжах, сбитые немцами и поднятые из болот местными краеведами. Законные отцы и мамаши - Ту-134. Свадебный генерал - МИГ. И преуспевающий столичный племянник - в серебристом кителе, в алюминьевых штанах на болтах, актуально-брутальный СУ (для приятелей Сушка). Исторический проржавевший ангар ради такого случая весь задрапировали белым парашютным шелком, а невеста - с ромашковым веночком в нежном пропеллере. Это пророками предсказанная Ультима Туле, на краю Ойкумены. Гиперборея, заповедный дол Аполлона. Аполлон и Артемида, божественные брат с сестрой, как неоднократно писалось в прессе, родом из ПГТ Удыдай Дырдыгирского района. Бог искусств (если кто не знал), прилетает к себе на родину, за Полярный Круг, каждую весну, на упряжке из белых лебедей. Там прозябает под незаходящим солнцем, средь лишайников и мхов лоза Овидия. Музы водят хороводы на стратегических высотах. А в расщелинах скал восседают на каменных треножниках пифии, укутанные (холодно-таки) в роскошные самоедские меха, и пророчествуют. Полная Гиперборея. Каждому хочется узнать, что с ним будет, хоть каждому это известно. Каждый сам себе Сивилла. Постареем и умрем, вот что с нами будет. А пока живы (изреченье над входом Дельфийский храм): никто не гарантирован ни от чего. И Пифии, надышавшись пропан­ бутана, который тут кое-где просачивается в трещины скал из глубин земных, посоветуют адепту познать самого себя. Пропан-бутан - пропал бутон. Сгинул человек. Бутон на дереве бессмертия. Умирать не хочется. Оттого-то тут, в Межграничье, все в Аполлоны лезут, пляшут-поют (но не пашут и не куют). Исполняют руны под арфу, или блюзы под гитару, или частушки под домру, которую упорно называют балалайкой. Врут враки и актерствуют, актерствуют с утра до ночи. Меж собой просто так не поговорят - а непременно этюд поставят, Станиславский и Немирович нервно курят. Просто дом ветеранов сцены (но не столичный, а Мценского уезда). Некоторые даже ваяют, или хотя бы, валяют (валенки; дурака). Крутят романы. Всех их вспоила своими водами легкого поведения река. Пьянствуют, конечно, пей за жисть, пейзажист! Розово-крапчатые мухоморы викингов, для экзистенциальной храбрости. 4