Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

Два оленя - белый, из Норвегии и серый, из России, полюбили друг друга. Он, правда, сероват (русский валенок), зато она просто ангел в ризе совершенства. Диверсанты страсти нарушают границу, пробиваются через рвы и колючую проволоку, на мушке у часовых, рискуя шкурой, чтобы повидаться. Нелегалы людской породы, ломясь через кордон, привязывают к штиблетам лосиные копыта, ну а олени обуваются в мальчиковые (девчачьи) ботиночки. Но голодные, как волки, пограничники, волки позорные, хотят мяса. Они вырыли на Ромео и Джульетту яму, с ножами на дне. «Возлюбленный в капкане». И все звери - серые, белые и черные, желтые и красные, даже голубые (песцы) и розовые (лисы), а уж зеленые, само собой - вступились за разлученных оль-олешков. Рать зеленых, кипя и свирепея, разрушила наворочено-дизайнерский и всячески передовой Удыдайский заготпункт по производству оле-оленины. Этот звериный Дахау, вставший районной администрации в копеечку. На сервелат дорожный и бэкон подкопченный звери лесные пустили секьюрити, а их шкурами (особо ценные в лагерных тату) украсили свои логова. Впрочем, нет, сперва хотели, а потом простили: одна из татуировок на груди старшего охранника изображала нагую герлу с крыльями, сидящую на шаре и надпись - «ЛПЭМ-6» («любовь правит этим миром», что означает верность любимой, но и смерть ей, если изменит, а цифра 6 под картинкой - срок на зоне). И секьюрити в заготпункте может быть Ромео. Или, на худой конец, Отелло. «Любовь и мясо» (название в норвежском прокате: «Нежность и плоть»). Любовь пошла атакой на Голод («есть два Царя, что правят этим миром»), в отдельно взятом приграничном регионе. О-лэ, коррида! Любовь победила. В Межграничье, оплетенном колючей проволокой, с прыгающими минами во рвах и древними противотанковыми, в ржавых иглах ежами на болотах, с часовыми в ватниках и шапках-ушанках, сходятся земли пяти стран. Столетия сменяют друг друга, а река Лыбдын все так же, русалочьи плеща и хохоча, вьется и всячески выделывается, протекая по долине Ляпси-Дрябси. И очень разные существа приходят к ней испить водицы. Вся наша жизнь происходит в Межграничье, и податься нам отсюда особо некуда (умереть разве). Направо пойдешь - будка, вышка, не влезай, убьет. Налево пойдешь - сторож и шлагбаум. Прямо пойдешь - видеоглаз, государево око. И всюду нельзя (низзя - тут главное слово). Закрой деверь, покажь пропуск, паспорт предъяви, и чтоб со всеми печатями в отведенных для них местах. И без бумажки ты букашка, но и с бумажкой букашка тоже, хоть и обумаженный. Стой-стрелять-буду, шаг вправо-шаг влево приравнивается к побегу. Кто это придумал, что шлагбаумы полосатые? Зачем они как зебры: черное, белое, черное, белое? А, сесть верхом на эту зебру и поскакать, поскакать! Ничего (ницшего - второе главное слово). С вышек просматривается архангелами- полицейскими наш домик картонный, самострой незаконный, вечная времянка, живем мы тут. Низзя, но ницшего. Домик-крошечка в три окошечка, на прицеле у всех часовых, стоял на краю света при всех политических режимах. И жили в нем, поживали, кукушка и петух. Власть выбирала мишени покрупнее. Ни у богов, ни у супостатов, ни у родных начальников до них руки (ружья) не дошли. 2