Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

урну. Слева от стола стояла скульптура поменьше - памятник неизвестному филеру департамента Фиолетово-Серебристого Блеска. Маленькому жучку с печально поникшими жвалами и трогательно прижатыми к брюшку передними лапками - погибшему на задании, от пестицидов, распыляемых злым электоратом. Столом руководителя, бога богов служил отполированный череп ископаемого ящера. Вокруг него стояли треножники из человеческих костей, по преимуществу ребер и ключиц. С потолка свешивалось огромное, надутое пропан-бутаном оленье вымя. На четырех стенах, строго ориентированные по сторонам света, размещались в мини-алтарях четыре главных реликвии Полунощной Самояди (из гипсокартона и силикона): Хигна, оленья уздечка, на которой держится вся история полунощного народа, Вукс - охотничий мешок, набитый баксами, Клеймо сына Солнца (пластинка с выбитыми на нем двумя стрелами, летящими в противоположных направлениях), дающее власть над себе подобными и Вольпи - шаманское платье. Последнее каждый видел по-своему, а надев его, представал в собственных глазах таким, каким всегда хотел быть, да не мог. Таня рвался тут все поменять, выкинуть весь этот нафталин, но Юммель ему не позволил. Учитывая жалобы коллег на жесткость костяных треножников, разрешил лишь авторский диван «Сонгельский эпос». Это был действительно удобный многоярусный диван, выполненный в виде связки человеческих скальпов, подбитых латексом и нана- паролоном. И теперь участники конференции (геморрой, артрит!) располагались, в основном, на страницах «Эпоса». Пришел, стуча костылями и скрипя протезами, с плезиозаврьей шеей, намертво схваченной гипсовым воротником мундира, дикий Дик, бог войны, ветеран трех тысяч четырнадцати вооруженных конфликтов Самояди с Чудью. Прибежала, в джинсиках и голубых кроссовках стройная Лань-с, богиня Вечной Весны, еще очень даже секси, эдакая пенсион-лолита. Приехала на инвалидной коляске согнутая дугой радуга Ай, откусившая- таки, в припадке возрастного слабоумия, собственные пятки. Кашляя, в противогазах, явились отравленные бензиновыми выхлопами, или еще чем похуже, правители воздуха, аристократы духа Фу и Фи. Пришло, ступая тяжко на мамонтовых пудовых ногах, домашнее божество - Чум Чумыч, под ручку с мамой Момой, знатной повитухой самоедского народа. И водяной, полуженщина-полумужчина, выбрался ради такого случая из трясины Болотного Дела, которая его в последние годы засосала по уши - на лягушачьих лапах с присосками влез на Седьмое небо. Дачи ему самому там «Самоядь-нефтюгань» не выделила, сэкономила по итогам нефтяного года - да, мочиться он на них хотел (с удовольствием замочил бы). - Надо что-то решать с нашим имиджмейкером и спичрайтером Учуком. Пропадает товарищ, - сказал Юммель, и закурил вересковую трубку. - Да, спиваются самоедские парни, - посетовала радуга Ай. - И то сказать, у доцента одна радость - «Озерная чистая». Всю жизнь пишет эпос на ободранных кожах, а сам весь ободранный. Одни штаны пятый год носит. У жены последний бюстной гальтер пообтрепался. - А мэр Дырдыгирки С. И. Лопинцев, что же? - встрял Чум. - Он обещался напечатать «Сонгельский эпос» и выплатить гонорар доценту Учуку. Лопинцеву в период предвыборной кампании лично Ангела Меркиль бумагу несгораемую выделяла, на поддержку вечных культурных ценностей. - Бумага, натурально, ушла на предвыборные постеры. Их до сих пор жгут на Мусоросжигательном, а они не горят. 150