Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

бытия Божия, неизвестное школярам и святошам? Седьмое и последнее доказательство существования Бога - это красота. Он создал нас, чтобы мы любовались. А иначе, зачем это все: и маленькие, как след оленьего копытца, озера, в которых живут крошечные крылатые существа, и карликовые березки, бегущие под ветром на цыпочках, и вся эта так легко ускользающая от тебя жизнь? Магия здесь сквозит из всех щелей, окутывает реалити и пронизывает идентити. Приходится все время делать усилие, чтобы не замечать ее, а то крыша съедет. Тронешься, с резьбы соскочишь, с глузду съедешь, белены объешься, ну не белены, она за полярным кругом не произрастает, а какого-нибудь свинячьего багульника, он же болиголов арктический. Крыло белой гаги служит опахалом махатме Учуку, сидящему на берегу озера в кольской бочке-сельдянке и ловящему рыбу на веревку, привязанную к пальцу. Если встретите Учука в тундре, подарите ему блесну: из солдатской пуговицы, из осколка зеркальца, из лунного камня, из глазного протеза, из пера неизвестной науке птицы, Сирина там, или Феникса, «made in Russia». Он это любит. Узнать Учука легко, он похож на ожившую болотную кочку с шестью или семью лишайниковыми бородами. Лицо его выкрашено оранжевым соком морошки, и по нему бегают муравьи. Учук вылезет из бочки и примется учить вас, учить. Через плечо у него подвешена метелка из прутьев ёрника, которая более всего пригождается ему раз в год, в так называемые отпускные дни, когда исчезнувшие с погоста родственники возвращаются в свою костяную, на журавлиных ногах ступу. Они теперь жители заоблачных нереальных городов. Но на период отпуска слетаются, рассаживаются по шесткам, и вспоминают то, чего никогда не было. Семья ссорится, дерется, плачет, мирится - а потом уж их без метлы никак не вымести из дому, не хотят они возвращаться назад, в свои заоблачные, евроремонтом неземным сияющие чертоги. Ёрниковой розгой хлеща, можно еще наказывать ветры: водный ветер - летающие родники, огненный - крылатые огни очагов, и ветер земли, который движет горами и болотами, перемещает страны с места на место, и домашний ветер, который переносит любовь и ненависть от одного человека к другому. Ему больно, ветру любви-ненависти. Любомудр ловит его в свой сыромятный охотничий мешок. Ветер оседлав, в бочке- сельдянке он перекатывается по земле и по небу, из конца в конец Юниверс. Но есть еще ветер - голубые лучи. Летят они по миру, проникая в каждый дом, освещая его священным огнем с экранов. Это ветер судьбы, ветер жизни смерти. Он несет от небесного начальства распоряжения всем нам. И Учук-философ, интеллигент, смиряется перед этим ветром. Его никакой метелкой не отгонишь. Селения здесь похожи на кладбища, а кладбища на селения, и называются они одним словом - погосты. На погостах в люльках из оленьих брюшин лежат представители древних народов. Лежат тысячи лет. Пока другие народы, надрываясь, толкали вперед историю, перли на плечах цивилизацию, изобретали порох, часы, бумагу, оперу «Фауст», душевую кабину - они видели сны. И есть где-то в тундре магический погост Сон-Хель (Сон русской былины и Hell «Старшей Эдды»). Живут там сонгелы. Не живут, а только мечтают. Вернее живут так, как другие только мечтали бы жить. Просветитель Лешей лопи св. Теодорит Кольский в своих проповедях называл их сонными ангелами и спящими наяву, упрекая в смертном грехе дзен-буддизма и ереси солипсизма. Но сонгелы однажды могут проснуться. И не 15