Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

Вместо белого гиперборейского мрамора (который, вывозился, натурально, на начальнические дачи в коттеджный поселок «Седьмое небо»), на ступени и пролеты пошел жиденький, серый, как детдомовский кисель, бетон. Дуня писала об этом возмущенные корреспонденции в «Дырдыгирка трибьюн». Потом она заметила, что под бетон, в качестве опор, стали укладывать что-то непонятное, неприятное на вид. Какие-то гнилые чурки или, может, полуистлевшие бревна от разрушенных деревенских изб. Их привозили по ночам на грузовиках, сваливали горкой, закрывали брезентом и ставили рядом часового в ватнике, с автоматом. На одну ступень лестницы шло до сотни таких чурок. Дуня вооружилась полевым биноклем ночного видения, выпрошенным у знакомого умчувадского подводника, и установила, что на стройку возят трупы с кладбища безымянных жертв режима (это, собственно, и не кладбище было, а пустырь на задворках ведомства Росомахи, с памятным знаком, поставленным Дырдыгирским отделением общества Мемориал.) Захоронены там в годы людоедщины были сотни тысяч. Мертвецы в условиях вечной мерзлоты Полюса вечного холода, сохранились неплохо, некоторые выглядели совсем свеженькими - словно бы и не умерли. Сысоева написала гневную статью - но редактор «Дырдыгирка трибьюн» отказался ее публиковать, под предлогом, что тема надоела читателям. Тогда Дуня отнесла материал в «Кольскую правду», к коммунисту-профессору Колбасьеву, который статью напечатал. После чего из «Дыр-трибуны» Сысоеву уволили. По сокращению штатов. Увлекшаяся материалом Дуня принялась писать о жертвах коммунистического режима, захороненных в безымянных могилах. Эти корреспонденции брал только разъездной корреспондент «Le progress liberation», Жан-Батист Ламартиньер, для своего таблоида. После выхода второй, Дуню попросили и из «Кольской правды». В рамках оптимизации оборотных средств. Дуня не очень расстраивалась - прокормиться она всегда могла переводами с дырдыгирского на ёптыртырский, с могилёхского на оймяконский, с хрусть-ягинского на хрум-ягинский (туда-сюда и обратно). Сотрудничала еще с самоедскими гламурными журналами, описывая жизнь австрийских виконтесс. Огорчало ее другое. Под окнами ее квартиры, во дворе дырдыгирцы набросали огромную кучу мусора, который не вывозили из-за кризиса ЖКХ - пластиковые бутылки, драные пакеты, упаковки из-под опарышей «Роллтон». За зиму эта куча выросла до пятого этажа и почти закрывала собой строящуюся Лестницу. Тогда Дуня решила выстроить свою собственную лестницу в небо. На базе мусорной кучи. Хотелось чего-то чистого, несказанного, некупленного. Чего нет на свете. И не было. И быть не может. Каждое утро, пока соседи еще спали, она выходила во двор и с помощью малой саперной лопатки своего покойного папы, секретаря обкома (сапер ошибается один раз) выдалбливала в мусоре ступеньку-другую. За неделю она выстроила лестницу высотой в два собственных роста. Чего только не выбрасывал из окон электорат! Копая вековые наслоения, Дуня обнаруживала полусгнившие коврики с лебедями и Аленушками, слегка побитый сервиз «Мадонна», секции полированной, под красное дерево, мебельной стенки, дрель бытовую электрическую (рабочую), шаманское волшебное платье вольпи, грамоты победителей соцсоревнования, облегающие комбинации, комбинированные облигации, ваучеры (вау?!), колымский нубук, гондурасский ноутбук, чубук, чтоб курить бамбук... 147