Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

Ептыптыря. Мол, мы тут все свои, простые ребята с погостов, одних олениц за сиськи дергали . В два прыжка снятый мэр оказался перед судейским столом и от души звезданул клеймом по лбу Росомахи. Криволапый скот задрожал всем телом и покорно подставил спину. Лопинцев сел верхом на зверюгу, зажал его жирные трясущиеся бока между своими коленями, хлестнул шнурком промеж ушей - и через мгновение, выпорхнув из пещеры номер 31 плато Расвумчорр, помчался по небу. Вслед ему метнулись волки из охраны. Рыча, ревя, улюлюкая, повалила публика. Самоед Иваныч летел над Самоядью на поджавшем хвост начальнике тайной полиции, хохоча, клеймя своим безотказным тавром встречные облака, вершины сопок и планирующих с ним рядом птиц. - Вы теперь все мои! Я ваш хозяин, ваш бог! - кричал он. - Да, бог, новый верховный владыка Чуди и Самояди, взамен дряхлого Юммеля! Молитесь мне, поклоняйтесь мне, Самоеду Лопинцеву из огненного рода Толл! Со знаками на теле! Нет, не снятый я, а крутой! Любите меня, все, все! Внизу, с севера, следом за беглым богом, по ламбинам, суземкам и варакам неслась, злобно воя и клекоча, упустившая добычу публика: песцы, роскошно-голубые и рыси бешено-крапчатые, волки с огненными пастями и совы с глазами, полными равнодушного горя, рябые дерябы, сизые свиязи и чернявые чернети, белый медведище, грубо вырубленный из соляной глыбы и отчаянно вьющийся, дорого просящий за себя горностай. Бежало двенадцать членов Большого Жюри - парнокопытные Гомер, Сократ, Сенека, Шекспир, Рафаэль, Ньютон, Бальзак, Пастер, Коперник, Бетховен, Толстой, Кант и Вашингтон. Бежали люди, боги, полулюди, полубоги и неведомые существа Самояди. Тундра серая. Что с них взять. А, восчувствуйте, скоты! Шкурой, хвостами своими чуйте, что я, хоть снятый, а все равно, всей скотине начальник! Но как же ему раньше в голову не пришло, что всё, вааще вы-сё, принадлежит тому, кто об этом догадался! Кто просто понял: это мое. Всякому, кто просто допёр! Своим умом, жилой своей. Не испугался ни хрена, и допёр. Теперь, натурально, в Лондон. Или в Цюрих? Что-то зашевелилось в сапоге Лопинцева, защекотало его, он сунул руку за голенище и обнаружил там Уховертку Аспидовну, верно, со страху, спрятавшуюся в портянку. Иваныч посадил Сороконогову на ладонь, пощекотал ей пальцем брюшко. - Премудрая ты моя змея! Уховертка улыбнулась Лопинцеву. И укусила его за палец аспидовыми зубами. Лопинцев взвыл, схватился было за свою печать, чтобы поставить ее на Смерть, но не успел, умер. 145