Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

тусовка: песцы нежно-голубые и лисицы игриво-розовые, Бабака в цвету и Лебедь-трава, ящерица-трехвостка, изворотливая до невероятности, ввиду полного отсутствия костей, и отчаянно мечущийся, дорого просящий за себя горностай. И во всех концах света местные Филеи, Филины и Феи (да что Фильки - филадельфы, философы и филологи!) виртуально лобызали аль-кошечек. Алеха с Котой, отправляясь на почетное покаяние - в деревню, в ссылку, в глушь, в Ептыптырь, - на прощанье дали всем желающим дрозда, прикурить, чугуна и стали. После чего поклонники, осатанев от восторга, задушили их в объятиях либерализма. Шкатулка десятая. Алай Михалков и Симон Ван Селлинген. Один малый народец заезжие путешественники упорно подозревают в ритуальном людоедстве, отсюда русское его прозвище - самоеды. Скорей это прозвание вполне заслужили русские, за их неистребимую потребность пожирать самих себя. Мы сами себе саами. Саамки и саамцы. Самоедство - высшая доблесть. Благородный олень должен сперва опустить себя ниже плинтуса. ниже копыта, то есть. И горло себе выгрызть. Лапу отъесть. А потом все остальное. Вот путь, достойный существа духовного. Съедая самих себя, благородные самоеды затем отрыгивают себя же, и возрождаются, таким образом, вновь, так до бесконечности (рецепт бессмертия). А два eternity-hunters из коллекции Юммелевича, Симон Ван Селлинген и Алай Михалков, скушали, представьте, друг друга. Они посылали друг другу письма, которые почему-либо не вручались адресату, или вручались с большим опозданием, назначали встречи, на которые сами же и не являлись. Проживая в одной гостинице, где-нибудь в Пустозерске или в Лютеции, умудрялись ни разу не столкнуться нос к носу, а на петровских ассамблеях в Летнем саду один не отрывал глаз от «фараона», другой же без устали махался с графинюшкой Бахметьевой. В решительный момент, когда свидание, казалось, уже не могло не состояться, у кареты отлетало колесо, и нагло виляя, закатывалось в придорожную канаву, или пьяный лакей свински засыпал в прихожей на своей опрысканной туалетной водой «Eternity» перинке, не отвечая на дверные звонки, или какая-нибудь янтарная запонка закатывалась под стол, вынуждая ее хозяина, ползая по полу в поисках проклятой штучки, стукнуться головой об угол несгораемого ящика, с пренеприятнейшими для здоровья последствиями. Промоутор Симон ван Селлинген и криэйтор Алай Михалков (представитель того самого рода, давшего стране автора трех государственных гимнов и двух кинорежиссеров) долго проносились мимо друг друга. Симону, собственно, надобен был Алай для вовлечения оного в концессию века «Самоядь - Нефтюгань», разработки экстракта гнилых чудищ, сакрального сокровища, упоминаемого еще в «Апокалипсисе» Иоанна Богослова. Извлечение квинтэссенции динозавровых трупов сделало бы Селлингена, промоутора средней руки, промышлявшего моржовым зубом да акульей печенью, богатым, как царь иудейский - а добиться разрешения с хвостатой подписью царя русского и вообще, наладить дело на месте мог только тертый, ушлый, во всех скипидарах вываренный, нюхом чующий государев фавор Михалков. 105