Мартова, О. А. Ледяной кубик или Прощание с Севером : роман / Ольга Мартова [Изд. 2-е]. – Москва: Ирис групп, 2014. – 418 с.

В горби-тайм (горбатое время), точную дату надо бы красным числом в календарях, на КПП построили и презентовали вековую мечту пролетариата: Лестницу, Ведущую в Небо. Мини­ дворец, с двенадцатью королевскими тронами и ароматом искусственного ландыша (карломаркс обещал, что при коммунизме унитазы будут из золота - вот, получите). Кому-то для счастья оперу подавай, кресла алого бархата, античную руину на заднике, колоратурную руладу, брильянтовую росу, Розину, Россини. Там упоительный Россини, Европы баловень, Орфей. В строку, в самую середку словно зеркальце вставлено: евро, орфе... В Милане жил Джузеппе Верди, А в Удыдае - Женя Жердьев. Один создал семнадцать опер, Другой же был по жизни опер. Туриста из ПГТ Удыдай ведут в оперу. Опера в подарок (ну, почти). Орфей в аду. Спустился, поэт, за своей Эвридикой. И всего-то за один килоевро. То есть, спустился он бесплатно, а вот ты, за то, чтобы на этот ад-рай посмотреть, входную таксу плати. В аду тебе руладами расплещутся ангельские арфы. Увы, у солиста ангина, ОРВИ. Споет визави. Евро урви! В секретную комнатку дайте отлучиться, посмотреть, какова она у вас тут в театре. Что бы кто ни говорил, валидность фирмы определяется уровнем гламурности (и дискурсионности) секретной комнаты. Вам тут Россини, а нам там в России . Вам туалет от кутюр, а нам бы туалет сор-тюр, без сора, тю-тю сор. Вам «Севильский цирюльник», а нам бы цивильный серюльник. Мини-трон со встроенным водопадом. Опер (обладатель, как это ни странно, цветущего итальянского тенора, подкопанного, увы, под корень, клубом самодеятельной песни) потрясен больше им, чем оперной ниагарой. Опера нам тоже нужна, но не так срочно, во вторую очередь. И высвистывает он в бельэтаже, певчим дроздом, нечто музыкальное: Юж, твою уж! Хули-ули! Хуйу! Конечно, причина всему не розовая вода дезодоранта, не бумажка консистенции розовых лепестков, а рыженькая Розина с редкой колоратурой. Ах, Розина, хрустальный колокольчик мой! Исцеловать вдоль и поперек сцену, по которой ты ступала! Я умру за тебя, честный опер, как последний петух, с пером в горле. Но могу ли я сделать тебя счастливой, белисссима, я, приличного персонального аль-трона в жизни не видевший? Смой меня, водопад! Распыли меня, смарт-распылитель! Хочу стать ландышевым ароматом для нее! Хоть фильм снимай, «Самоедский цирюльник». И взошли в черном небе звезды Аль-Пиар и Аль-Джиар, и мы увидели все небо в болидах, сателлитах и лакалютах, в полисах-ливайсах-белизах, в эксклюзивных кристаллах сваровски. Дорогой, многоуважаемый евро-сорти-дром! И даже дрим! По случаю вашего двухсотлетнего юбилея. Примите поздравления с позиций элитарной духовности. Процесс идет, сливной бачок мурлычет все нежней, бордюр по периметру завивается все чудней (мотивы помпейских фресок), бумага целует все бархатней. На такой бы, консистенции лепестков, печатать девственные избирательные бюллетени для урн (не зря они урнами называются!). И чтобы смывались с них волшебно все знаки судьбы, простой водой. 10