Мартова, О. А. Ультима Туле : стихотворения / Ольга Мартова. – Мурманск : [б. и.], 2009. – 256 с. : ил.

В России принято в стихах лирическому герою быть глубоко несправедли­ во обиженным, униженным, обойденным - и страдающим. Почти обязательно (хороший тон) жаловаться на несовершенства жизни, плакать, ощущать себя жертвой судьбы, рока, эпохи, других людей. Этаким неприкаянным горемыкой, «былиночкой в поле», объектом действия враждебных сил. Это вообще русский стиль жизни: быть несчастным. Мне же в стихах чуждо самосожаление. Я себя чувствую (вне связи с обстоятельствами жизни) - королевой, принцессой, счас­ тливым человеком. Хотя, конечно, как всякий смертный, знаю, что в жизни есть боль. Как у Бродского: «Только с горем я чувствую солидарность... Из меня из­ ливаться будет лишь благодарность». - Самоопределение в поэзии? - Не принадлежу ни к какой литературной школе, вообще никогда не ста­ вила себе задач в поэзии, не пыталась ничего «выражать» или «отображать», доказывать преимущества какой-либо эстетической системы над другой. Никому поэзия ничего не должна, и свобода, «вольность», в пушкинском понимании, ее главное достоинство. Но с течением лет выяснилось, что я романтик, со всеми неизбежными атрибутами: педалированная эмоциональность, впадение в высо­ кий штиль, поклонение вечной женственности, природе. Я трубадур, менестрель. Отдаю себе отчет, что по нынешним временам это выглядит довольно странно, никак не вписывается в журнальный мэйн-стрим. Что делать - такая я по сути, а искажать себя по чужому подобью, в угоду критикам смысла нет. Кстати го­ воря, литературная мода на моей памяти менялась чаще, чем силуэты платьев. Может кто-то думает, что оттого я «такая весенняя», что не случалось в жизни больших испытаний - забудьте. Я ведь тоже тут жила, и в советское время, и в 90-е годы, и по сию пору - вынося все унижения, бескормицу, и т. д. Зарабатываю сама на кусок хлеба, сражаюсь с болезнями, от которых нет лекарств. При всем том, внутри меня, видимо, предусмотрено наличие некой небьющейся капсулы, а в ней заключен «март». ...С эоловых уст менестрели Слетают, уносятся в дали: Марина в каскадах свирели И Анна с букетом Азалий, Сережа в плаще из капели И Осип, и Лорка, И Шелли... Перси Биши Шелли, любимый автор моего детства, был, со своими дру­ зьями, Байроном и Китсом, основателем литературного течения под названием романтизм. Конечно, Гарсия Лорка, Цветаева, Вознесенский - великие роман­ тики. В нашем Отечестве последним романтиком, мне кажется, являлся, гордясь этим, как пристало, Булат Окуджава (еще Борис Гребенщиков - но он ушел на 7