Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

Скопец Уже приходилось упоминать, что на карте нашего фэнсиона Фонтанка симметрична ныне засыпанному Лиговскому каналу, южной его границе, - то есть, сама река имеет призрачного двойника. Так вот, на берегу этого канала в царствование Павла и Александра I проживал в собственном доме некто Кондратий Селиванов, глава секты скопцов тех особого рода ревни телей веры Христовой, которые главным злом в человеке, скалою отвесной (или пропастью) на ну ги к Царствию Небесному, признавали пол и порож даемый им блуд. Несмотря на естественный ужас, который испытывает муж чина перед оскоплением, старец сумел привлечь под свои обагренные кро вью знамена десятки последователей, в их числе вельмож большого света, среди которых называли и обер-прокурора Синода Голицина, и блестящего юношу, поручика гвардейского полка Алексея Милорадовича. Двоюродный племянник всесильного петербургского губернатора дал совершить над со бою сакральную операцию. Эта последняя жертва не осталась неотомщен ной: власти, и без того не жаловавшие скопца, наконец, вскипели, арестова ли его и едва не закатали в Сибирь. Но у истории имелось и двойное дно - Селиванов, видите ли, самим собою отнюдь не являлся, а был, в натуре... царем Петром III. Несостоятельный супруг провиденциальной Екатерины, как гласит легенда, еще в детские годы лишился мужского достоинства. Ка стрировали его еще отроком, в Голштинии, но религиозно-философским со ображениям. Жену новобрачный, стало быть, в ночь свадьбы, покинул на ложе (тайный Екатеринин муж, воин Марса и Венеры Потемкин, с его при родной пушкой легендарных размеров, видится как щедрая компенсация в царицыной судьбе). «Свергнутому бабой» будто бы удалось избежать смерти в Ропшиском дворце. Он поменялся платьем с караульным солдатом, таким же, как он, скопцом (без опереточного переодевания не обходится, кажется, ни одна легенда, это ее родовой признак), и сбежал из Ропши... Странство вал, как водится у провиденциальных персонажей, по Руси, Сиону и «стра нам неведомым»; поселился инкогнито в Петербурге, который вообще пред почитал и называл «вторым на свете градом Сионским»... Излагать все это лимпопо нелегко. Но вот сам император Павел, «царственный Гамлет», тоже в смерть Петра III не очень верил, и первый вопрос, который он задал старо му придворному Гудовичу, после смерти «узурпаторши» и долгожданной своей коронации, был: «Жив ли батюшка?». Передавали также (на ухо, ше потом), что Павел однажды приказал доставить к себе Селиванова, имел с ним беседу при закрытых дверях, во время коей «вопросил взволнованно: «Ты мой родитель?», на что Селиванов отвечал: «Греху я не отец, прими мое дело, оскопись, и я признаю себя отцом». Что-то во всем этом фольклоре маячит невыдуманное. И ведь отговаривал же Селиванов, фольклорный принц, «сына своего» строить Михайловский замок мавзолей самому себе, «надгробный памят ник тирана»! А тот пренебрег, вот и поплатился остр «отцовский слух» на 41