Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

PS. О стольком и стольких я не написала о Льве Гумилеве, например (Ко ломенская, 1), после возвращения из Гулага поселившемуся здесь - создав шему одну из философских вершин Трапеции («пассионарность»). О Миха иле Лозинском (Николаевская, 68), провиденциальном переводчике Данте и Шекспира, Мольера и Сервантеса (снова тема фэнсион-Алеф). О фантасти ческом доме купца-затейника Филадельфа (вот так!) Бажанова (Николаев ская, 72) с камином «Вольта и Микула» работы Врубеля, с тридцатиметро вым фризом, расписанным Рерихом: Боян, Илья Муромец, Соловей-Разбой- ник, Садко... И Грабарь, и Рерих жили в фэнсионе, один на Пушкинской, другой на Стремянной, и если учесть еще, что Вольга - это Шаляпин, Салко - Римский-Корсаков, а Царевна-Лебедь - Забела-Врубель, то Дом Филадель фа («любимого друга») = модель Трапеции. Тысяча лиц, личиков и ликов сказки - и есть наиболее убедительная реальность в нашем грустном мире... Ждет своих летописцев история Купеческого клуба на Владимирском и Английского клуба на Невском, в их анналах, наверняка, найдется масса любопытного. Не нашлось места на этих страницах Николаю Лескову (Коломенская, 1 и другие адреса), который встретил в фэнсионе будущих обитателей удиви тельных своих повестей: иконописца Рачейского из «Запечатленного анге ла»; привел в Аничков дворец, в аптеку на углу Невского и Фонтанки, а потом в Обуховскую больницу - Левшу... Здесь вершились драмы жизни Николая Семеновича, здесь являлся ему его личный призрак (мифетта) Се рой Дамы. Завидев ее силуэт в ночи, он, бывало, будил криками весь дом, сбегал из своей спальни мог заснуть только в детской кроватке, за спиной маленького сына... Детские годы Андрея Николаевича Лескова, биографа своего отца, связаны с Трапецией. Мы не пошли по «Петельке» вьющейся по-над землей тайной тропке фэнсиона, по семи его переулкам Графскому, Щербакову, Чернышеву, Свеч ному, Хлебному, Поварскому, Кузнечному - «дорога, не скажу, куда»... Приходится ставить точку, а иначе жизнь поставит ее за тебя, и из авто ра повествования ты превратишься в персонаж, или, чего доброго, в приви дение Петербургского квадрата, караулящее прохожих в одной из его проду ваемых ветром арок, или вечно сидящее на ступеньках - уходящих «в нику да» пристани Безымянного ерика...