Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

сыщется материала для эссе о такой любви. Начиная, как всегда, от Пушкина («Любите самого себя, любезный мой читатель» это его формула). Пер вый, один из трех, священных заветов Валерия Брюсова (гостя фэнсиона) молодому поэту, «юноше бледному со взором горящим»: «Никому не сочув ствуй / Сам же себя полюби бесконечно». Гумилев, человек глубоко верую щий, рассуждал, бывало, что заповедь господняя «возлюби ближнего своего, как самого себя» и подразумевает, как составляющее, любовь к самому себе, а стало быть, является христианским долгом. Кто сам себя не научился любить не сможет полюбить и другого. «Декадентская мадонна», по воспоминаниям современников, на поэти ческих вечерах выходила на сцену в белом хитоне, с лилией (двойпица!) в руках и провозглашала молитвенно: «Я сам себя люблю, как Бога». Но по любить ближнего, столь же безусловно и беззаветно, как саму себя так никогда и не случилось. Это стихотворение посвящено одному из «нелюби мых возлюбленных» Зинаиды Гиппиус Антону Владимировичу Карташеву, философу и историку религии (жителю нашего фэнсиона - в его квартире на улице Ямской в те годы существовала люсия «Карташевские литератур ные вечера», где бывали многие обитатели Пале-Рояля): Окно мое лысоко над землей, Высоко над землей. Я вижу только небо с вечернею зарей, С вечернею ларей. И небо кажется мне пустым и бледным, Пустым и бледным. Оно не сжалится над сердцем бедным. Над моим сердцем бедным... И плачу я без слез о неверном обете, О неверном обете. Мне нужно того, чего пет па спстс, Чего пет па свете. Зыбкий, качающийся ритм... Комментарий фэнсионера. Любовь, откликнувшись шестикратным эхом, вернулась к своему истоку - к душе, в которой она возникла. К самой себе, как единственной реальности в мире. Дева розового мрамора Ида Львовна Рубинштейн известна нам по знаменитому портрету Ва лентина Серова, где она изображена «в костюме Евы», с разноцветными пер стнями на ногах, что могло бы в ином случае выглядеть претенциозно, но талант Серова и исключительная декоративность его модели создали образ художественно убедительный. Жизненный и притом почти астральный («Мы, реалисты, верующие только в телесность, окрашенную слегка интимностью, 270