Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

«засверкали слезы на глазах», он бросился к Некрасову, обнял его: «Да зна ете ли вы, что вы поэт, и поэт истинный!». Это был миг, когда мальчик понял, в чем его сугубое предназначение. Судьба поставила его - провидение назначило! - великим Плакальщиком о народной доле, он занял место в русской литературе, которое уже никому не оспорить. Вскоре состоялось знакомство не менее провиденциальное: Белинский представил Некрасова супругам Панаевым, которые почти незамедлительно сделались не только коллегами, но и семьей поэта. Эмансипированная Авдо тья, духовная дочь Жорж Занд, презирала предрассудки, вкупе с людским судом. Жили эти триумфальные трое какое-то время и в нашем фэнсионе - в Поварском переулке и на Ивановской. Это был странный, на взгляд мно гих, полиандрический союз, но, как и в случае с Тургеневым и Виардо, он устраивал всех троих. Треугольник, вписанный в Трапецию - некий мистический знак успеха и процветания. Успехи эти таковы были, что вскоре позволили семье-триумвирату пе ребраться через дорогу, в фешенебельный район Литейного проспекта, в бар скую квартиру, из окон которой был виден знаменитый «парадный подъезд», с толпой крестьян-просителей на ступенях подсказавший сюжет для хрес томатийного стихотворения. «И пошли они, солнцем палимые...» Скачок из фэнсиона совершился. Эффект Трапеции: финал Невский проспект, 86. В «Английском клубе», самом престижном в Санкт-Петербурге, состоя ло не более трехсот именитых и бонтонных львов. Членство означало прича стность к сильным мира сего, что уже само по себе освобождало от многих жизненных затруднений. Вот почему Некрасов упорно добивался этой чести и был весьма доволен, получив ее. Его многолетний партнер по преферансу, влиятельный царедворец граф Адлерберг, к примеру, выхлопотал разреше ние на издание книги стихов народного поэта, тогда как дело, по цензурным соображениям, считалось безнадежным. Существовал и еще один резон быть членом клуба: он давал поэту денежный доход, многократно превосходящий все мыслимые литературные заработки (журнал «Современник»; повести; водевили). Герой наш знаменит был в Петербурге не только своими поэмами-нлача- ми, но и необыкновенной удачливостью в карточных баталиях. Он чудесным образом (лихо «загнув угол» на «коварной двойке») переломил здесь ход не одной безнадежной партии. Метатель и повелитель «пестрого фараона» легкою рукой... Право, есть в игровом счастье, со времен пушкинского Гер манна, нечто мистическое. Помните колоритную детальку из будней нище брода: «Когда ступишь на один конец доски, то другой поднимается...» (пол в наемном чулане). Причем, поднимается тем выше, чем ниже ты стоял. 25