Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

ского визита Распутин обыкновенно отправлялся в насупротив его дома рас- положенную баню. Но данные в таких случаях обещания всегда исполнялись». Серьезные историки сомневаются в правдивости книги Симановича, это некий промежуточный жанр между мемуарами и «иллюзионерством», кста ти, не столь уж редко встречающийся в русской словесности. Как бы то ни было, пожалуй, именно Распутину отдам титул иллюзиониста номер один (короля иллюзионистов эпохи). Иллюзионист (Сатана) Личный адрес Григория Распутина на Николаевской - дом № 75. Жил тут скромно и даже убого, в тесной комнатке с простой железной кроватью и мещанским полированным буфетом. Хозяйка квартиры госпожа генеральша Ольга Лохтина была известна тем, что всегда - на улице, в театре, в гостях и даже в церкви - носила белый шелковый цилиндр (экспонат Музея Питер ского Зазеркалья). Она была одной из «дам большого света» (почти из рома на Мещерского), помешавшихся на святом старце: ничего для него не жале ла, забрасывала подарками, ссужала суммами и даже лично обучала русской грамоте - он ведь, по приезду в Петербург, не разбирал ни азов, ни ижиц. В те годы Распутин состоял под постоянным полицейским надзором, дни его расписаны подробнейшим образом в донесениях филеров, но эти госпо да наблюдали его только с улицы. А вот доверенный конфидент, будучи у него на Николаевской, неожиданно оказался свидетелем сцены почти эзо терической. Придя к Распутину по обыкновению рано утром чай пить, он услышал отчаянные вопли из-за ширмы, отделявшей кровать от остальной комнаты. Шаткая ширма накренилась, упала, и взору предстало нечто не забываемое: Григорий отчаянно колотил особу, одетую в какой-то куколь ный или покойницкий костюм - белое платье, все в розетках и атласных бантиках. Она же, хватая его за детородный член, кричала ему: «Ты Бог!». ... «Я бросился к нему: “Что ты делаешь! Ты бьешь женщину!”. Распутин мне отвечал, с неотразимой искренностью: “Она, стерва, сама пристает - грешить требует”. В это время дама, скидывая юбки, кричала: “Я овца твоя, а ты - Христос!”»... Она воображала самое себя не то Пресвятой Девой, не то Марией-Маг далиной, сокровенным сосудом, мистической возлюбленной Спасителя. Гра алем! Не похоть удовлетворяла в общении с ним, а совершала мистерию. Встречая потом госпожу Л. в высшем свете (славилась чрезвычайным светским тактом и изяществом манер), видя ее на канапе аристократическо го салона - узкий носок ботинки, выставленный из-под трена, фарфоровую чашечку, сжимаемую за ручку двумя тонкими пальчиками и неизменный белоснежный цилиндр... Слыша ее изыскано-остроумные реплики, выгово ренные с «жемчужным» грассированием, автор воспоминаний испытывал желание ущипнуть себя за локоть, столь непросто было совместить этот об раз с тем, который выглянул на него из-за ширмы в распутинском алькове. 919