Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

целует в губы, в гладко выбритые щеки мужа, Николая Гумилева. Он, как обычно, куда-то спешит, уже уходит, но покорно пережидает ее ласку. Она льнет к уходящему, вся вжимается в него, при этом твердый уголок ворот ничка его крахмальной сорочки больно давит ей в висок. Она шепчет ему на ухо, что ждет ребенка. Гумилев вскидывает брови, улыбается самодовольно: «Надеюсь, это будет девочка. Девочка-Леночка, моя мечта» (Еленой звали безответную любовь поэта, русскую парижанку Дюбуше...) Аме же почему-то становится «ужасно грустно», и она плачет навзрыд, прижавшись к плечу мужа. Печаль, которую хорошенькая Энгельгардт, недавно ставшая Гумилевой, сама бы не могла объяснить, передалась ее супругу, он нахмурился. О, цели (і знали, дети, вы. Холод и мрак грядущих дней... Нет, они не могли знать тогда, что Николаю Степановичу осталось жить около двух лет, что его, арестованного по «Таганцевскому» делу, расстре ляют большевики ... Что через четверть века Аня и дочка-мечта Леночка обе умрут от голода и лишений, в блокадную зиму. Елена, фатально поте рявшая хлебные карточки, не посмела вернуться домой к матери с ужас ным известием, ушла, куда глаза глядят, и сгинула навсегда. Анна Энгель гардт, девица из аристократического семейства, приемная дочь Бальмонта (она, ко всему прочему, была состоятельной особой, владелицей имения и дачи в Финляндии) по некоторым свидетельствам умерла даже не от голо да, а став жертвой хищных блокадных крыс... Дитя, весну ты будешь ждать Весна обманет... Ты будешь Солнце на небо знать Солнце не встанет... Блоковский «Голос из хора» кому принадлежал он? одна из тайн. По счастью, большому счастью, будущее неведомо нам. Но может быть, завт рашняя трагедия, зачинаясь в настоящем, омрачает его. Чудовище-гряду щее - наступающая тень его ложится чернотой на день нынешний. Может быть, было так не только с, этими людьми, но и в целом, с Серебряным веком России... Боль его, грусть и нерп его не предчувствие ли всего, что вслед за этим взлетом последовало: невиданного братоубийства, крушения религии, морали старого мира. Все войны, катастрофы, освенцимы и гула- ги, уже стоявшие на горизонте века, разве могли они не искажать счастли вые минуты художников-детей? Как н прошедшем грядущее зреет, Так в грядущем прошлое тлеет - Страшный праздник мертвой листвы... Мифетты В Садах поэзии отыскивается новое (прелестное!) явление, требующее имени. Мифеіта. Это индивидуальный миф в творчестве поэта. т