Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

ворения составляют фамилию «Фидлер». Читает свои ранние стихи Гумилев на «нятницах Случевского» в соседнем, 65-м доме. А в дом 41 по Николаев ской его приводит Корней Чуковский в гости к литератору Василию Ива новичу Немировичу-Данченко (брату знаменитого режиссера, соратника другого знаменитейшего режиссера). Василий Иванович, сам страстный путешественник, объездивший полмира, желал познакомиться с автором обо- жаемых им с тихов о капитанах в розоватых, золото-кружевных брабантских манжетах, об изысканном жирафе на озере Чад. На коне Мы уже не раз поминали знаменитые скульптуры Клодта на Аничковом мосту. Юноши, укрощающие коней один из самых точных символов ис кусства: стихийная «звериная» сила жизни, покоряющаяся узде таланта, апол- лононой строгой гармонии. Так вот, однажды в белую ночь 20-го года группа поэтов возвращалась из поздних гостей по Невскому, в Дом искусств на Мойке. На Аничковом мосту Гумилев подбежал к одной из бронзовых групп, ловко вскочил на коня и уселся на него. Проходивший мимо милиционер стал, было, выговаривать «живому всаднику»: - Образованный, как вижу, человек, а что делаете! Чтоб немедленно были на земле, иначе приму свои меры!., и т. п. Гумилев, пошкольничав вволю, сопгсл на тротуар. Спустился, гак ска зать, на землю, с облаков, с Пегаса. Все же, это был жест неслучайный. Геор гиевский кавалер и солдат Музы достоин оседлать одного из вечных Коней нашего фэнсиона. Дон Жуан фэнсиона (второе пришествие) Если у «Ловласа из Малинников», Алексея Вульфа, имеется в веках до стойный продолжатель, виртуоз «науки страсти нежной», то это, несомнен но, Николай Степанович. Олечке Арбениной, дочери актера, актрисе, одной из Муз той эпохи, которой посвящал стихи Осип Мандельштам - «За то, что я руки твои не посмел удержать....», еще предстояло стать верной подругой небесталанного Юрия Юркуна. А пока настоящие страдания приносил ей роман с Гумиле вым, уже упоминавшуюся квартиру которого на Ивановской, 25 она называла «пещерой людоеда». Молодая жена Гумилева, Анна Энгельгардт, была (что не столь уж редко в жизни случается) Ольгиной любимой подругой и в то же самое время - ненавистной соперницей. Двух гимназисток, ласточек в форменных корич невых платьях с белыми фартуками, порой даже путали: они походили друг на друга и не столько чертами тонких личиков, сколько их выраженьем («ра зобиженным обожаньем»), Двойницы. Увидев как-то Арбенину на лекции Брюсова в Тенишевском училище, Гумилев немедленно «обомлел от ее красы» и спросил, кто она? Ответили по ошибке, что Аня Энгельгардт. Конкви стадор потребовал, чтобы их немедленно познакомили, и ему представили 198