Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

Мистический смысл ситуации . Выполнив свое предназначение старто вой площадки, фэнсион отпускает поэта. Ему вот-вот предстоит обес смертившее его астральное путешествие на «Заблудившемся трамвае». Новый его адрес Преображенская, 5, за воображаемой линией, отделяю щей наш фэнсион от во всех смыслах более благополучного, аристократи ческого Литейного проспекта (на нем « отливается » в классических фор мах бронзовых монументов российская и мировая слава). Пейзаж фэнсиона. Василий Немирович-Данченко о квартире Маковского, где жил Гумилев: «Было изящно. Много хороших картин и не нашего холодного Севера, а опять-таки прекрасного яркого Юга. Я не понимал никогда, как можно в мутном и тусклом Петербурге, где долгая зима все кутает кругом в свой снеговой саван, такие же саваны развешивать по стенам». Корней Чуковский вспомииал, как в гостях у Гумилева на Ивановской он упал в обморок от голода и очнулся ...в великолепной постели. «Гумилев с торжеством внес в спальню старинное расписное матовым золотом лазур ное блюдо, достойное красоваться в музее. На блюде лежал тончайший, по чти сквозной, как папиросная бумага - не ломтик, но скорее лепесток серо бурого глиноподобного хлеба, величайшая драгоценность той зимы... Брат ски разделив со мной свою убогую трапезу, он столь же братски торжественно достал из секретера оттиск своей трагедии “Гондла” и стал читать ее вслух при свете затейливо-прекрасной и тоже старинной лампады». Далеко улетели вы, жареные гуси «Арзамаса», вернетесь ли вновь. Вечная тень: Конквистадор Николай Степанович Гумилев утверждал, что у каждого человека есть истинный возраст, не зависящий от паспортных дат. Про себя он говорил: «Мне вечно тринадцать». Друзья подтверждали, что поэт до конца дней ос тавался мальчишкой - храбрым, простодушным, амбициозным, несносным. Так вот, тринадцать лет исполнилось Гумилеву, когда он жил на территории нашего фэнсиона. Сюда, в дом на Невском проспекте, 97, квартира 12, пере ехала на время из Царского Села его семья. Как вспоминал его товарищ по гимназии, Коля заполнил весь дом картонными латами, оружием, доспехами (будущий конквистадор!), а также попугаями, собаками, тритонами и про чей живностью. Гимназия, кстати, находилась неподалеку, на Лиговском, 1, из-за чего по смертный час Лиговка наводила на поэта «бесконечную тоску». Из гимназических предметов он любил только географию и зоологию; шко лярство воспринимал, как муку, регулярно оставаясь на второй год, сумел развязаться со всеми экзаменами и переэкзаменовками лишь к 20-ти годам. Став взрослым, поэт не раз возвращается в эти кварталы здесь живут его приятели и коллеги по поэтическому цеху. Он бывает на Николаевской, 67 в салоне «почетного Пимена русской литературы» Федора Фидлера и даже посвящает энтузиасту акростих - начальные буквы строк этого стихот