Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

В бывшей квартире Маковского поселяются Ахматова с Шилейко. Для них это был хороший адрес, связанный с первыми, ничем не омраченными днями. Вскоре пара перебралась на другую квартиру во флигель Мраморно го дворца - там начался «каторжный» этап их жизни. А в освободившуюся квартиру на Ивановской приводит девочку-жену Гумилев. В стенах этих и он обретает семейное счастье. Тоже ненадолго, ибо: «Заниматься любовью с женой так же скучно, как есть вареный картофель без масла...» Но ребячливая Аня, по выражению Ахматовой, «оказалась тан ком» она стойко отражала все сюрпризы, которые преподносило ей супру жество. Мистическая топография. Между домом № 8 на Разъезжей и домом № 25 на Ивановской уместил ся весь брак Гумилева и Ахматовой. I Іовые семьи и у него, и у нее, дав времен ное утешение, по большому счету, не сложились. Расставшись, они пошли каждый своей дорогой - к вершинам, к славе. Но до самого конца их жизней (короткой у него и длинной у нес) они остаются друг другу близкими, любящими-ненаиидящими людьми, в каком-то смысле - двойниками. Здесь, на Ивановской, Гумилев скажет своему другу поэту Георгию Ива нову странную фразу: «В сущности, я неудачник». Это он-то, знаменитый стихотворец и путешественник, герой войны, дважды Георгиевский кавалер, донжуан, не знавший поражений у женщин. Он, восклицавший с упоением: «Как сладко жить, как сладко побеждать моря и девушек, врагов и слово»... Исследователи относят его признание в жизненной неудаче на счет больше виков - это они разрушили космос поэта. Им удалось его уязвить: Гумми- лев (резиновый лев-игрушка), обидное прозвище, данное литературными недоброжелателями, становится оправданным. Наступало голодное время. Франтоватый Гумилев за год из бонтонного «англичанина» в элегантном пальто и щегольской шляпе превратился в ти пичного петроградца тех лет: лоснящийся от заношенности костюм, пузыря щиеся на коленях брюки («двустопные пясты»), разваливающиеся ботинки. Но, невзирая на холод и голод той зимы, Николай Степанович находился «в двух взмахах крыла* от своего творческого взлета. И этот взлет происхо дит. В июле рождается программное стихотворение «Память». В августе - может быть, лучшие строки Гумилева - «Душа и тело», «Слово», «Лес». Нели бы этих стихотворений не было, Гумилев не занял бы того места в русской поэзии, которое принадлежит ему сейчас. Написаны хрестоматийные строки: Но забыли мы, что осияшю Только слано средь земных треног. И в Евангельи от Иоанна Сказано, что слово - это Вог. Мы ему поставили пределом Скудные границы естества. И как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова. 196