Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

великосветской гостиной за одним столом «с блестящей Ниной Воронскою, сей Клеопатрою Невы» - в ней угадываются черты Аірафены Закревской. Благородно сдержанную, преисполненную такта, тона и вкуса (антивульгар- ную) Татьяну никто, однако, «не мог бы назвать прекрасной». Прекрасна, по Пушкину, «беззаконная комета», далекая от прописей морали и светских предрассудков... Которая, все же, не затмила «Татьяны милый идеал». «Хоть ослепительна была...» Здесь все те же его метания между двумя ипостасями женской любви - губительной и воскрешающей: ...Нина в залу входит, Остановилась у дверей, И взгляд рассеянный обводит Кругом внимательных гостей. В волнепьи нсрси плечи блещут, Горит в алмазах голова, Вкруг стана (пьются) и трепещут Прозрачной сетью кружена. И шелк узорной паутиной Сквозит на розовых ногах... Как полагал Набоков, сохрани поэт эти чувственные строки - и сияние Тани Лариной потускнело бы для читателя... ІІо заканчивается строфа так же, как и тоже оставшаяся в черновиках строфа о Лалле Рук: «...одну Татья ну видит он». Клеопатра Еще сложнее мета-образ Клеопатры, сложившийся (частично) в нашем фэнсионе. «Египетские ночи» одно из самых мистических произведений Пушкина. Эта оставшаяся незаконченной повесть в черновиках называлась «Клеопатрой». Стихи о египетской царице он начал писать еще до ссылки, вернулся к ним в год, когда он был частым гостем фэнсиона, именно тогда и был создан стихотворный текст, вводимый редакторами в качестве второй импровизации итальянца: Чертог сиял. Гремели хором Певцы при звуке флейт и лир. Царица голосом и взором Свой пышный оживлял пир; - В моей любви для вас блаженство? Блаженство можно вам купить... Внемлите ж мне: могу равенство Меж вами я восстановить. Кто к торгу страстному приступит? Свою любовь я продаю: Скажите: кто меж вами купит Ценою жизни ночь мою?