Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

ле черты своего персонажа, он буквально перевоплощался в него» (карна вальная маска, «приросшая» к лицу, слившаяся с ним). Сергей Павлович терпеть не мог малейшего вмешательства в свою лич ную жизнь и, по выражению одного из друзей, «обладал виртуозно отточен ным мастерством набрасывать непроницаемый покров тайны на свои сер дечные увлечения». Никто никогда не узнает, как было на самом деле, но мне хотелось бы думать, что именно на Троицкой в Театре миниатюр, за кулисами или в гримерной произошло первое объяснение Дягилева и Ни жинского... Среди кредиторов (спонсоров) Сергея Павловича значились император 11иколаіі II, великий князь Владимир Александрович, бакалейщики Елисее вы, резиновый король Гильзе фан дер Пальс, банкир Гинцбург, парижские богатые дамы, в том числе графиня Элизабе г Грефюль (кузеном ее был граф Робер до Монтескью, известный прототип барона Шарлю в романе Марселя Пруста). Дягилев сам делал великих Стравинский и Бакст, Бородин и Прокофьев, Гончарова с Ларионовым, Спесивцева и Лифарь, ІІІаляиин и Мясин, да и иностранцы, такие звезды, как Пикассо, Кирико, Кокто, многим ему обязаны. (Вновь возвращаешься к метафоре фэпсиоп-Алеф). Биографы, склонные к мистике, прямо пишут о том, что «русский маэс тро» был еще и великий магом, по-модному, псевдонаучному «экстрасен сом», подчинявшим себе воли всех встречных и поперечных (владеющим, стало быть, древней «чарой»). Мега-проект Дягилева «Русские сезоны в Па риже» не имеет до сих пор аналогов. Он явился для запада по сути фаустов ским опытом, обретением в еще дымящейся реторте нового феномена, русской культуры, и в роли магистра-алхимика выступил Сергей Павлович. По сути, Дягилевские сезоны были фестивалем века, сакральным праздни ком России, карнавалом эпохи, память о котором жива и теперь. Четыре сезона Нижинский танцевал в Париже с триумфами, равным которым не скоро припомнишь. Это годы их счастливой любви, свидетелем которой был весь мир искусства (гости на свадьбе). У Дягилева, Распоряди теля российского бала, была еще одна имаджина, интимное прозвище Шин шилла, хищный зверек с дорогим мехом. По как ни цепко держал в коготках Шиншилла Голубую Птицу, она сумела упорхнуть. Спасаясь от всесильного мага, Нижинский женился на решительной, волевой, как мужчина, Ромоле де Гіульски, венгерской балерине, сам настоял, чтобы у них родились дети. Конец карьеры «небесного клоуна» был библейски ужасен - из-за на следственной психической болезни Нижинский потерял себя ( тема безумия как инфернального маскарада и альтернативы творчества). В последний свой раз на сцене Мариинки Вацлав танцевал Альберта в «Жизели». Вдовствующая императрица Мария Федоровна была шокирова на костюмом танцовщика (облегающее грико), специально для него нарисо ванным Александром Бенѵа. И, отказавшись подчиниться приказу царицы заменить костюм «на что-либо более пристойное», Нижинский навсегда ушел из театра. 126