Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

По знаменитой формуле: «Ежели я прикажу моему генералу обернуться мор ской чайкой - то, пусть его, изволит». Образцовый подданный империи, Ва силий Васильич отложил палитру и взошел на подмостки - по монаршьему приказу, но и по распоряжению судьбы. Впрочем, современные историки, как следует покопавшиеся в архивах, считают все вышеизложенное леген дой, прикрывающей какую-то темную историю, некий обидный служебный скандал, марающий честь, спасаясь от которого ВВ и эмигрировал спешно на сцену. Из мира жестокой реальности - в мир вымысла, но еще более впечатляющий. Василий в квадрате Базилиус царственный. Полученную в конце карьеры от императора медаль «За усердие» он счел для себя оскор блением, «наградой, приставшей царскому лакею», и гордо отослал ее обрат но значит был верноподданным не царя, но Музы. Судьба сама меняет маски, ее козни иной раз принимают форму служебного скандала, ее воля выражается порой начальственным окриком. Для театра ВВ был создан, не бывалый имитатор, копировавший всех и вся. Дебютировал в опере «Иосиф прекрасный», визуально библейскому образу соответствовал - был красав цем, Впрочем, с тех пор случалось воплощаться ему во стольких уродов и чудовищ, ангелов и бестий, во столько «штучек» вникнуть, столько «фрук тов» трагических и комических, раскусить, что... Не только одежду - лицо и тело, любовь, смерть чужую принимал на себя. Да так, что иллюзия воскре шения «другого я» была самой натуральной: в кожу иную влезал - воистину, оборотень (свят, свят, свят...). Житель фэнсиона Осип Мандельштам считал, что ремесло поэта строго противоположно профессии артиста. Первый, говоря упрощенно, обязан как можно искреннее и полнее выразить самого себя, всей изорванной в клочья судьбой, а порой и физическим существованием расплатившись за любовь к себе же (поэзии в себе), Второй же призван по роду деятельности рождаться и умирать в своих персонажах. Так или иначе, опыт Трапеции свидетель ствует маски, опасные для стихотворцев, принижающие их личность, от бирающие оригинальность (узнаваемость), не наносят вреда артистам. Чем больше они примеряют личин, тем значительней их собственное лицо. Поэт - уязвим в маске. Актер - без маски гол. Сестры: Алмаз и Жемчуг Две младшие сестры Василия Васильевича - звезды Александринки Надежда и Вера Самойловы познали в своей жизни то, что не каждому дает ся, - продолжительный, почти ставший бытом, каждодневной рутиной ус пех. Мало того, они с этим успехом сумели справиться - хрупкие соломин- ки-Саломеи, не дали славе сломать себя. А как она их искушала! Как балова ла! Для Веры Самойловой Тургенев написал лирическую свою «Провинциалку». Граф Соллогуб посвящал сестрам стихи, где величал их - «алмаз и жемчуг русской сцены». Некий гусар, встречая Надежду на улице, неизменно валился перед нею на колени, в снег, пыль или грязь. Они были