Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

волшебные ножки сильфид. Несмотря на всю каторгу классическою танца. И даже благодаря этой каторге. И даже - иначе и никогда не оывает. Слепок ноги Тальони и ее пуанты - реликвии фэнсиона 1рапеция. При ятно думать, что здесь же, в наших «зафонтанных» кварталах, жила и та, кому эти туфли (и этот талант, и эта судьба) пришлись впору. Стихотворение Александра Сергеевича, написанное в том году, когда он часто бывал в нашем фэнсионе «Город пышный, город бедный», содержит себе упоминания о самых изящных петербургских ножках той норы, принад лежавших Анне Олениной (ни одна подруга не могла надеть ее башмачков): Город пыишыи, город бедный. Дух пополи, стройный ПИД. Цист побег зслоно-блсдный, Скука, холод и гранит. Все же, мне вас жаль немножко, Потому что здесь порой Ходит маленькая ножка. Вьется локон золотой. Эти стихи (в оригинале их, пушкинском автографе на полях нарисованы силуэты женских ножек) могли бы послужить гимном фэнсиона «Трапециям. Оборотень Судьба: петербуржец Василий Самойлов, начавший карьеру певчим в церковном хоре, полюбил вдруг театр, ушел туда из церкви, словно приоб щился новой веры, нового культа. Надев личину актера, достиг он, не в при мер многим, всероссийской глории. Слова «сцена» до седин не мог произне сти Самойлов без слез умиления. Из четырнадцати его детей пятеро - Васи лий, Мария, Надежда, Вера и Петр - тоже стали артистами. Дом на Стремянной приобрел самый удачливый сын, Василий Васильевич. Вот его- го, игравшего в Александринке 40 лет, называли в газетах Протеем русской сцены, а также Оборотнем за особый дар перевоплощения (маска, прирос шая к коже, ставшая вторым лицом). Артистическая карьера Протея нача лась с властно ворвавшейся в быт его Темы маскарада. Некий художник имел честь изобразить на портрете Николая I (завсегдатая карнавалов, царя балов, лицедея в жизни) в «мундире с черным кружевным домино через плечо». Костюм, сочетавший две стороны жизни, жесткую реальность и беззаконный праздник, высоту абсолютной монархии и карнавальную запре- дельность. Двойственный портрет: наполовину лицо, наполовину маска - где император лицедействовал успешней, на упоительном балу или в кошма ре российской официозности? «Алирис,»! Василию Самойлову, профессио нально владеющему кистью, ученику Карла Брюллова, было все это понят но, как быть можег никому. Он и артистом стал по настоянию императора, который пришел в восторг не от его искусства живописца... а от его пения. 118