Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

сказывал о женщине, в которую «так долго и так глупо был влюблен». Быть может, имелась в виду сама таинственная «NN» из донжуанского списка поэта, утаенная любовь, с которой столько лет пытаются сорвать маску ано нимности озадаченные на века пушкинисты - тогда эту тайну знал Туман- ский (покрыта она туманом). Эпигон и двойник Пушкина, Василий Туманский, видимо, является и одним из прототипов Владимира Ленского (как и Антон Дельвиг, сосед по фэнсиону, - тема двойничества). У Туманского есть стихотворение «Вертер и Шарлотта», обращение лирического героя к возлюбленной, которой вскоре плакать над его урной (близкое стилистически к стихам Ленского, обращен ным к Ольге). Писал он «темно и вяло»... В. И. Туманский, в отличие от Пушкина, достиг высот в карьере, чинов и звезд - служил секретарем русского посольства в Константинополе, был по мощником статс-секретаря Государственного Совета, стяжал трудами отлич ное имение, женился на богатой и скончался мирно, в своем дому, окружен ный чадами и домочадцами. Мистический смысл ситуации. Притча о Двойниках, разделивших попо лам «корзину счастья». Во времени Туманский - вельможа, высокочиновный богач, а Пушкин - всего лишь камер-юнкер, пишущий стихи. В вечности Туманский ничтожен, а Пушкин - гений, вместивший в себя эпоху. Облачный геометр По Троицкой улице ездил в Мариинский театр Мариус Петипа (жил не подалеку, па Загородном, 12). Уроженец Марселя, учившийся в Париже, танцевавший потом в Бордо и Испании, двадцатипятилетний артист прибыл в Петербург с несколькими бедными на вид сундуками, где аккуратно уложены были его сценические костюмы и незамысловатый скарб, а также, добавим, будущее русского (а значит и мирового) балета на века вперед. Только представим себе, если бы актерские странствия привели маэстро в другую страну, не было бы «Лебединого озера», «Щелкунчика», «Жизели», «Корсара»... Мариус Ива нович, как его называли в России, порхал по сцене до семидесяти лет, изум ляя современников галантным изяществом жете и высотой антраша. Он же поставил в Мариинке сорок четыре многоактных балета да переделал заново шестнадцать, это не считая тридцати пяти опер и несчетного количества всевозможных танцевальных номеров и миниатюр. Самовластно правил он облаками (в пышных тюлевых пачках), всеми звездами и радугами (стразы и тарлатан) в небесах балета. Рассчитывал по своей строгой линейке (мог, про бегая мимо, и охлестнуть ею!) воздушные пути эфемерид. Мэтр-геометр. До последних дней фейерверк не оскудевал, ни в одном из своих этюдов гений не повторился, находя оригинальный сценический рисунок для каждой, даже крошечной, партии.