Мартова, О. А. Петербургский квадрат : опыт мистической типологии / Ольга Мартова ; [Союз Рос. писателей, Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка]. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2010.

Иванович страдал, мучился, подумывал о самоубийстве. Мать Писарева, опасаясь за сына, слала Марии отчаянные письма: «Умоляю тебя, ты ведь добрая, сделай Мите жизнь легкой и счастливой!.. И отчего бы тебе не полю бить его? Он так сильно тебя любит!» (письмо написано меньше, чем за год до гибели Писарева). Вовчок уступила уговорам - они обвенчались. Посели лась пара в доме на углу Невского и Фонтанки, правда не в одной квартире, а в двух, по соседству, решили, что так «двум свободным личностям» будет удобнее. Ожидаемое счастье не наступило. Он был болен; она сочувствовала, но не более того. Писарев же продолжал изъясняться ей в любви («Я весь отдался тебе, я не могу и не хочу взять себя обратно») и требовал в ответ большого чувства. Летом решено было на время расстаться, прервав любовную войну. Жена осталась в Петербурге, Дмитрий Иванович поехал на Рижский залив - от дохнуть и успокоиться. По море успокоило его слишком радикально. Купа ясь (в хорошую погоду и па безопасной глубине), при невыясненных допод линно обстоятельствах критик утонул. «Не рыдай ты так сильно над ним!» восклицал Некрасов в стихотворе нии на смерть друга, обращенном к Марии Александровне, которая крайне тяжело и едва ли не помешавшись, перенесла гибель своего странного мужа может быть, теперь только (испытав натиск безумия) она в полной мере несчастного Дмитрия поняла. Глядя на два бюста у ворот Дома Карловой (в нескольких шагах от зем ного пристанища Писарева), вглядываясь в нежные черты Музы и цинич ную усмешку Мефистофеля... констатируешь с горечью, что «темсн жребий русского поэта», что жестока жизнь, особенно к тем, кто отвоевывает у нее право на бессмертие. Многие и многие судьбы жителей Трапеции тому порукой. Нечто в печальной истории, в самой личности Дмитрия Писарева позво ляет предположить, что погиб он не от умственного расстройства и не от преследований самодержавия (хотя и от этого тоже), но от любви, Большая Московская улица (продолжение Владимирского проспекта), 6. История любви. Сошлюсь на классического автора - Годунова-Чердьшцева. Застенчивый, не знавший до сих пор женщин, юноша Чернышевский «по приезде в Саратов не мог не влюбиться в девятнадцатилетнюю дочку доктора Васильева, цьи ановатенькую барышню с висячими серьгами в длин ных мочках ушей, прикрытых темными прядями. Задира, жеманница, «ми- шснь и краса провинциального оала», она шумом своих голубых лгу и пѳиу- чсстью речи обольстила и оболванила неуклюжего девственника <„.> Перед нами «Дневник моих отношений с тою, которая теперь составляет мое счастье». Докладчик перед решительным свиданием набросал проект любовною объяснения, в точности приведенный в исполнение и без промед^ дения одобренный. В нем —пункты за женитьбу и против нее (опасался» 104