Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

ояль. Часы. Графин Повесть Еще только шесть Рояль. Над роялем часы. Под часами, отражаясь в мутно-лаковой крышке графин. Вот и все. А больше ничего и нет на свете. Ничего, никогда, нет, и не было, и не будет. Рояль "Беккер” , немецкий, породистый, с серебряной бляшкой на боку "01 год” — год его рождения, первый ог сотворения мира, должно быть. Дряхлый, плохо вычищенный домашний Пегас с единственным сложенным крылом, пожелтевшими, но целыми еще зубами и зеркально-коричневыми добрыми лошадиными глазами. Часы настенные фирмы "Буре” , предположительно конца XIX века, бронзовые, механические, с боем, у ци­ ферблата аллегорическая фигура смерти в виде старухи, поднявшей над головой серп. Графин хрустальный, старинный, неизвестного проис­ хождения. дымчатый, с синей искрой, форма неправиль­ ная, пробка трехгранная, на каждой грани — вырезанное алмазом изображение восточного чудовища. Сосуд ведь- минский, полный зелья, тайной отравы, любовного на­ питка — нет, уже не полный, бабка Августа глотнула, мама Тома хлебнула и не оторвется никак, дочка Липа — подставляет розовый язычок. Эта отрава называется "жду” . Три звука — ж-д-у. Китайское что-то, тибетское, иероглиф басурманский, на погибель всему роду женскому выдуманный. Под брюхом рояля, напротив часов, нос к носу с гра­ фином — ж-д-у целый вечер. Чего, собственно, ж-д-у? Того же. чего и все всегда ждут, порой — терпеливо, порой — нервно, а иногда, как Липа сейчас, — пропадая с тоски. И все вокруг пропадает вместе с Липой. Рояль превращается в часы — то разбухает черной кляксой, то сжимается в черточку, пульсирует. Чертенок, дразнящий: то выскочит, то спрячется. Кукушка из жестяного доми­ ка. Черное солнце, огромное, живое еще... 79