Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

но ведь признаки этого были еще с самого начала два года назад она боялась своих бывших сожителей говори­ ла что ее проиграли в карты и убьют боялась незнакомых людей боялась всех она уже в то время была шиза ей нужен был спокой моя забота может лекарства но уж не кулаки она со мной не жила два года а мучилась начала пить очень сильно это тоже больше моя вина а не ее вначале когда я еще держал себя боле мене по человечес­ ки она уважала меня любила сильно и прощала многое да и потом если оскорбляла то только потому что была уже больна мне бы присмотреться тогда и понять отчего она такая она верила мне а ее люди калечили и до этого много раз а потом и я ее покалечил хотя не хотел не хотел и теперь уже ничего не вернуть вину свою я полностью признаю но срок отбывать не буду Вера моя пропадет за эти годы никто ей не поможет никто не пожалеет ей уже не радоваться свету божьему будет дурочкой в больнице и некого мне ждать и любить прошу тебя Вера если можешь не надо мне писать письма что меня ненавидишь я ведь тоже конченный человек как и ты прости прости и ты мама больше уж на этом свете не увидимся”. Не опера (сексолог), не балет (церковь), а картина. Темная комната. Белый прямоугольник постели. Двое лежат — лица человечьи, а тела собачьи, в кудлатой шерсти. Не разберешь сразу, кто мужчина, а кто женщи­ на... Вот это мужик — у него кулаки больше. И татуиров­ ка на правом кулаке: ”Смерть сукам!” А у нее одна рука вывихнутая, торчит неестественно. Лежат, прижавшись друг к другу. А под кроватью обнюхиваются две пары заляпанных резиновых сапог с подвернутыми голенища­ ми, из тех, что носят разнорабочие. Картина называется — "Любовь” . Да и конечно, ангела не забыть. Ангелок с умильным, кротким личиком, с серыми, грязноватыми крыльями городского голубя — заглядывает в окошко. ...О чем они говорили тогда в постели, до пяти утра — бич и бичевка, двое психов? И глядели друг другу в глаза, и гладили друг друга... А она, Люба, — она тоже в тот вечер была там, у них. Была Санькой, Верой, была всем... Обросшая сучьей кудлатой шерстью, но живая, лежала той ночью в постели — рядом с бичом и бичевкой — Любовь. Битая, злая собака Любка. 55