Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

— Сидорова, вам слово. Боже святый! — закатила глаза Раиса Петровна. Святой боже! Вы понимаете? Нам надоело лаяться! Надоело гавкать! Надоело кусаться! Мы сами с Ларисой Павловной превратились в собак! Она упала головой на фанерную крышку трибуны и зарыдала: Боже! Я сама готова надеть на себя намордник! Я сама готова посадить себя на цепь! У-у-у-у! — Истица! Место! Место займите! Сидорова побежала из-за трибуны, натыкаясь на стулья и подвывая: ” В будку! В будку-у!” — свалилась на сиденье стула, как блюдо с подноса. Но тут же, вздохнув, вновь извлекла из-за рукава платочек-волансье, из сумоч­ ки — пудреницу и, жеманно отставив пальчик, принялась восстанавливать "товарный вид” ... Ну, дела, покуда эту непогодь переждешь... Это ж до ночи! Совсем заслонили бабенции от Любы Полонского, как тогда, в коридоре суда, в первый день. Где капитан? Вон, торчит посреди бушующих волн, как утес каменный. А что ему — он и не такое видал. Ему ли в бабьей склоке утонуть. — Слово предоставляется ответчице! И тут Надежда зачастила: Пусть меня выгоняют, собак не отдам! Они дружки мои миленькие, заместо мужей и детей, без них нам с матерью так и так пропадать! Я собаку привела, когда Пояс стукнул мою мать по голове! И меня на всех углах ловит, как проститутку какую. Выгонят — палатку поста­ вим, на снегу в палатке жить будем, на морозе — пусть! Но Бусю с Косей не дам! На них надежда одна! Заглянув в исковое заявление, Люба прочла, что На­ дежда Ивановна Перепелкина работает оператором ма­ шинной стирки в комбинате коммунальных предприятий. Весь день она, стало быть, стирает, крахмалит, утюжит чужое белье. И саму себя, наверное. Стерильная девушка! — Перепелкина Матрена Марковна! -— Иду, сейчас! — откликнулась та. — Счас я все выложу, правда-от наружу выйдет!.. Змеюки Ларка с Рай- кой положили меж собой нас выселить. И четырехком­ натную на две двухкомнатные разменять. Такой у них, у хищниц, значит, военный план. Шкуру с нас содрать живьем. А мне дочь мою, Надюшку, больно жалко. Она 36