Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

почти не участвует, а если участвует, то как бы во сне (полуявь и полусон). Учителя рукой махнули — не ме­ шает и ладно. К тому же бедняжка — инвалидка. К тому же но музыке у нее всегда "пять” , а музыка в ДМ III основной предмет, так что история, обществоведение, пионерские дела — это уж бог с ней, это уж простим. Вот она, вернувшись из школы, застает дома драку мамы Томы с очередным Яшкой. И... садится за рояль. Конечно, ей противно, конечно, больно и стыдно, и не­ выносимо — она не мертвая царевна, не мертвая! Но в конце концов она все-таки садится за фортепьяно. Никакие болезни времени к Липе не прилипли, прав Потресов, среди окружающих она, может быть, един­ ственная — не уродка. Уродство — это и есть ее защита, ее хрустальный гроб (а что я могу, я хромая, пожалейте меня)? Нет, это музыка... Музыка, которую она с самого рождения слышит. Чистый хрусталь фортепьянного ак­ корда. Жизнь — это спячка, а музыка — явь. Здесь она дремлет. А там бодрствует. Музыка убежище, куда в любой момент, от любой напасти... Липа — недоношенный младенец, хилый подросток, болезненная барышня. Липа — идеально защищенное, неуязвимое, самодостаточное существо. Они являются миру на всем протяжении истории — люди, обходящиеся собственной внутренней свободой, не нуждающиеся в подсосе кислорода извне, их наличие — большая загадка, приходится принять ее как данность и поверить в существование хрустальных гробов, иначе как объяснить все значительное, выросшее на вытоптан­ ной почве, в окружении серых стен. Липа и быт. Липа в костюме. Липа в интерьере. Невозможно представить, ничего этого нет. Безбыт- ность: кухонная раковина, капли из крана падают на грязную тарелку. Рояль, часы, графин — обломки затонув­ шей Атлантиды, и только. Платье на Липе всегда одно и то же — старая школьная форма, поэтому Липа как бы вовсе не одета (хо тя и не раздета), ее костюма никто не замечает. Она существует в безвоздушном, беспредметном про­ странстве, в хрустальном кубе мелодии, в кругу своего одиночества, своей фантазии. 141