Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

Он смотрит на нее, по-бабьи подперев щеку, пригорю- нясь. Потом махает рукой безнадежно — и сходит в яму. Два Бьют часы, хрипло, глухо, как из-под земли, из могилы бьют. Всего два удара. Яшка с матерью, слава богу, в отрубе. Тихо. Нет, без "Картинок с выставки” все равно не усну ть. Баба Яга, пьяная, выползает из ступы и пляшет на- раскоряку, и свистит, и машет помелом. Никто не ме­ шает, не препятствует ее ндраву, не стучит в стену, не орет дурным голосом. Квадратная, в грязных подтеках, кряхтит кухонная плита, признав в Бабе Яге хоть отдаленную, но несом­ ненную, деревенскую, сказочную родню: — У тебя помело, а у меня — веник! У тебя — ступа, у меня — кухонная раковина! У меня — тряпка, и у тебя — тряпка! Но ты пляшешь, празднуешь, а мое чрево пусто, холодно, душа — печальна. Нихто в этом доме не готовит на мне ничего. Старшая хозяйка — пьяне- шенька, младшая — все у рояля, день и ночь у него, все ему. Нешто рояль — накормит? Липе голодно. Трудно играть. В глазах — темнеет. Голодно мне! Вам хорошо, сытым: играй, играй! А мне — есть хочется! И нет — поесть! Всегда хочется и никогда — нет! Зачем — играть? Сможет ли Олимпиада Кадочкина пересказать боль­ шую музыку по-своему? Имеет ли основания на сие? Лет через десять — станет ясно. Покамест — таёетотзеНе ]оиге с!и р1апо, барышня упражняется на фортепианах. И только. И — все. Белый и Черный, два антипода, один — с любовными признаниями, другой — с бранью, один — с благосло­ вением, другой — с отповедью, один — да, другой — нет, и все это — мне, маленькой, еще не существующей, я ведь только восьмая нотка среди других таких же, значок в партитуре, вроде бекара, который сам по себе, вне текста, ничего не значит. Зачем тогда являться ко мне, с небес, из-под земли? Зачем — пытать? Оставьте вы меня! Отпустите! Не могу, не умею, не гожусь! 131