Андреева, О. А. Преображение : повести. Рассказы / О. А. Андреева. – Мурманск : Север, 1992. – 198 с., [1] л. портр.

шепчет: "Ангел мой... ты в последний раз.сегодня ангел мой” . Вот она, минутка, — белый и ласковый вьется, ще­ кочет щеку плюмажем: Ма реН1 зоеиге! Оапзег, т о п епГапИ* И обнимает, гнет к земле, все ниже — липовый ствол, но липа не сломается, на то и липа — упругая, по­ датливая, только взяться умеючи, любовно — хоть лапти из нее плети. Плоть — самая легкая и самая светлая, и самая гибкая. — Раз 81 уке!** — лепечет она. Он, не слушая, целует ей кривую ножку и увлекает за собой, в обморочный водоворот мазурки. Голая Липа, кожа шершава на сквозняке, и тонкие веточки дрожат, - иод ручку с Липой, под ручку с голым апрельским садом, томительным глиссадом, сам Фредерик, гений мазурки. Там — в любви — был вальс. Там — в смерти - был вальс. И Потресов пролетал мимо, обнявшись с хвостатым чертом, а Черных вел по кругу свою ма­ ленькую, хрупкую Истину с печальным, замученным ли­ цом. А Саша Петров, тот, что ушел, — целовал в грудь плакучую березку, и сам тоже плакал. И водонапорная башня кружилась, притоптывая, и в погибельном вальсе вертелась Земля... А сироток Анетку с Мариэткой вел в блистательном па-де-труа — прекрасный Принц де­ вичьих мечтаний, один на двоих... Но хлопнула повелительно, грозно входная дверь. Разбился вдребезги драгоценный графин, яд пролился на пол. В башню вошла Яда. И вздрогнул Потресов, будто искра, вылетев из чугунной печки, обожгла ему лицо. Это Яда, та самая. Вон она какая. "Глаза, как два змеиных яда” , — это из стихов Саши Петрова, и черная удавка — коса. Стоит посреди круглой комнаты и улы­ бается, будто укусит сейчас, шутя, лаская, укусит. Это Ядвига Станкевич, студентка, ее Миша два года назад любил, из-за нее на нож кидался. И Саша Петров ее любил. И все вот эти, кто сегодня в башне, даже Черных. Даже комсорг курса Алояров, — Миша имя подсказал, — вот он, враг и шпион, ввалился в комнату * Моя маленькая сестра! Танцуй, мое дитя! (фран.) ** Не так быстро! (фран.) 116