Махлин, Я. М. Ковдор и ковдорчане : (семидесятые, восьмидесятые и начало девяностых годов XX века) / Яков Махлин. – [Б. м. : б. и.], 2020. – 380 с.

гагами. Ничего более лёгкого и менее теплопроводного, чем гагачий пух, человечество не изобрело. После отлёта птиц пух собирают по граммам, вшивают в подкладку одежды полярников. В войну школьники Заполярья собирали для госпиталей яйца чаек. Тысячами штук. Упомянутый мной научник, он же орнитолог, считает, что чаячьи яйца по вкусу не отличить от куриных. Рыбой не пахнут. Во что я не поверил, ибо даже брусника на острове Медвежьем отдавала морем. Морские чайки, не в пример речным и озёрным, – громадные птицы. И умные, как вороны. Они быстро поняли, что на помойках и свалках легче найти пищу, чем в море. Если бы не подрастающие чаёныши – так поморы величают птенцов чаек – давно перебрались бы на сушу. Слава Богу, природный инстинкт берёт своё. Птичьи мамы (или папы – кто их разберёт?) учат громкоголосых недорослей плавать, взлетать с воды, а во время отлива ковыряться в водорослях. Чаёныши с разинутым кошелькомклювом напомнили мне скворчат. Даже цветом оперения похожи – серовато-голубые. Быстро вымахивают ростом, с родителей. Не просят, а требуют пищи. Кажется, даже голоса у них одинаковые. Произносят что-то вроде усечённого: «Дай!». Тянут и тянут: ай- ай-ай! Букву «д» ни те, ни другие не выговаривают. Как только нам дали квартиру в Киеве на Оболони, отец прилепил к балкону скворечник. Десятки лет, пока берег Днепра не застроили элитными высотками и коттеджами, скворцы кормились на береговой полосе. Прилетали в конце февраля-начале марта. Сначала селился хозяин в чёрном лощёном округлом котелке и во фраке с павлиньими разводами. Следом появлялась самочка в одеждах поскромнее, но тоже переливающимися на солнце. Оба как бы выпорхнули с рисунков учебников по истории Египта. Скворцы зимуют на берегах Средиземного моря. У меня сложилось впечатление, что приёмы восточных единоборств скворцы хорошо усвоили. За раз отвадили ворону от воробьиной кормушки на крыше скворечника. Согласовано, как два истребителя, нападали, сменяя друг друга. Ворона вертела головой, вертела и бросилась наутёк. Выплёвывая по дороге суточный запас букв «р». Жёлтые клювики скворцов сверкали на солнце, как трассирующие пули. Больше ворона к скворечнику не подлетала. Каждую весну крылатые хозяева начинали с приведения скворечника в порядок. Вытаскивали в клювах перепревшие веточки вместе с удобрениями, оставленными прошлогодней сменой. И аккуратно так, грудка к грудке, раскладывали по всей длине балконного поручня… По утрам грохот и скрежет проезжей части умасливали скворчиные мелодии. Больше всего им почему-то нравилось петь на все лады фамилию композитора Кюи. Говорят, скворцы могут подражать даже соловьям. Но я ни разу не слышал. Или не понял. Отец выставлял на балкон клетку с кенаром. Всё надеялся, что скворцы станут петь с ним хором. Ошибся. Кенарь выучил фамилию композитора Кюи и впредь другие звуки отказывался исторгать из своего горла.