Махлин, Я. М. Ковдор и ковдорчане : (семидесятые, восьмидесятые и начало девяностых годов XX века) / Яков Махлин. – [Б. м. : б. и.], 2020. – 380 с.

наукой, пришлось бы кандидатский минимум сдавать, а с ним и иностранный язык. Тогда бы уж выучил, от зубов отскакивало. Дурочку свалял, да не догнать. Давно знаю Петровича. Что-то, признаюсь, меня в его активности настораживало. Слишком уж её было много, с запасом и перехлёстом. Только теперь, из-за случайной обмолвки, уразумел, почему. В войну мать с тремя детьми (Анатолий – младшенький) оккупанты угнали в Германию. В Дахау упекли. Не подоспей американцы на танках, может, и не дожили бы до Победы. Клеймо висело на человеке. А что отец погиб на фронте и (простите за святотатство, но так в те времена если не говорили, то думали) своей кровью смыл позор жены и детей – это уже второй вопрос. «У всех отцы погибли...». Приходилось доказывать, что ты как бы не запятнан, не по своей воле оказался на территории, оккупированной врагом. Иных такой пресс подминал и ломал. Я им не судья. Сидоренкова заставил собраться, выложиться и вломиться в производство, стать профессионалом, специалистом высокого класса. Сидоренков упорно отказывался от престижных назначений. Не стал секретарём парткома комбината, секретарём райкома партии. Против течения плыл. Не то, чтобы побаивался. Уже понимал, не маленький, иезуитскую глупость вопроса анкеты про нахождение на оккупированной территории. Но анкета оставалась. И если бы ему этот вопрос и не задали, сам бы не утерпел, ответил. А зачем? Тут бы пора ввернуть слова о том, как Сидоренков предчувствовал да предугадал. Не дал себя охмурить ксёндзам из партийного аппарата. Не думаю, что Сидóру такая догадка обрадует, какой бы выигрышной она сегодня не представлялась. Не тот он человек, чтобы перелицовывать костюм своих прежних верований и устремлений да шить из него себе новомодную одежду. Вряд ли свой категорический отказ баллотироваться в освобождённые секретари считал геройством. Сознавал, что глупость сморозил. Секретарство открывало возможность в ближайшей перспективе занять более ответственную должность на производстве. Сидоренков по всем параметрам был готов. Только пользу принёс бы. А за донкихотство отказа его тогда вычеркнули из списков, представленных к награде. И порекомендовали несколько лет сидеть тихо и не высовываться. Чихал он на подобные рекомендации! Своеобразно. Не боялся при всех, на очной оперативке, сесть рядом с попавшим в опалу коллегой, тоже начальником цеха, продефилировать с ним под руку перед очами директора или кого повыше. Или на собрании выступить. Прекрасно зная, что «в проекте решения» совсем другое мнение отражено. С нынешних высот демократии и раскованности факты, которые привожу, представляются такими же комичными, как ссылки Фамусова из «Горя от ума» на героев царских приёмов времён Екатерины. Так-то оно так, но за большинством