Махлин, Я. М. Ковдор и ковдорчане : (семидесятые, восьмидесятые и начало девяностых годов XX века) / Яков Махлин. – [Б. м. : б. и.], 2020. – 380 с.

никакие заслуги в зачёт не шли. Били по голове сентенцией: «Сейчас все за Советскую власть!». Дескать, нечего примазываться. Особенно выпускникам гимназий-университетов. Отец лет двадцать, до самой войны, преподавал математику в Симферопольском университете. С поэтом Максимилианом Волошиным дружил. Одно это обстоятельство могло стать причиной ареста. Карандашный автограф стихотворения с посвящением Василию Васильевичу Лопатину, отцу Виктории Васильевны, и несколько акварелей Волошина удалось сохранить, не потерять. Несмотря на все несчастья, обрушившиеся на семью. Теперь это реликвии, цены им нет. Но ведь и рядовые поступки чудом сохранившихся осколков того тончайшего слоя, который именовали русской интеллигенцией, вполне можно поставить вровень с произведениями искусства. В годы фашистской оккупации семья осталась в Крыму, отец был связным у партизан. Параллельно исхитрялся посылать продукты бедствовавшей вдове Волошина, Марии Степановне, в Коктебель. В дом, где в разные годы находили кров и пищу Марина Цветаева и Илья Эренбург, Евгений Евтушенко и Юнна Мориц. Иначе русский интеллигент В. В. Лопатин поступить не мог. Русский по паспорту, по составу крови – украинец и француз. Может, лишнее наговорил, не относящееся прямо к нашему разговору. Всё оттягиваю рассказ о той страшной осенней ночи 1944 года. Беда тогда прошла стороной, но след оставила. Фронт откатился далеко на запад, но жизнь спокойнее не стала. Взбудоражили слухи: выселяют татар. Всех подряд, без разбору. Люди, обрабатывавшие эту землю веками, были прямыми потомками половцев. Тех самых, кровных врагов и кровных друзей древних русичей. Князь из гнезда черниговских Ольговичей – Игорь – воевал с ханом Кончаком. Благодаря опере Бородина мы это проходили. Однако из летописей известно, что годом или двумя раньше Игорь вместе с Кончаком ходили воевать Киев. Сына своего новгород-северский князь женил на дочери удалого хана. У Кончака с Игорем были общие внуки... Не минула горькая чаша остальных аборигенов Крыма. К партизанскому связному Лопатину октябрьской ночью заявились трое в форменной одежде, потребовали паспорта и гаркнули: – Вы двое (отцу и дочери) оставайтесь, а ты, гречанке (матери), чтоб в полчаса собралась! Знал бы мифический Грека, какая доля суждена его пра-пра-правнучке, попытался бы объехать стороной реку, в которой впоследствии завелись раки в форме НКВД. Да разве на века вперёд рассчитаешь... Отец голоса не повысил. Он умел говорить, и он убедил. О ком только не приходилось ему хлопотать. Был по этой части признанным авторитетом. Многим облегчил участь в годы довоенных арестов. Когда над его близкими нависла чёрная беда, откликнулись добрые люди. Но это уже было потом, после его смерти.