Махлин, Я. М. Ковдор и ковдорчане : (семидесятые, восьмидесятые и начало девяностых годов XX века) / Яков Махлин. – [Б. м. : б. и.], 2020. – 380 с.

И картошка. Бóльшая часть огорода. Даром, что начало мая, навоз ровным одеялом прикрыл землю. Так лучше прогреется до конца месяца, до начала посадки. Без картошки хозяйству не выжить. Ботву с забора козы сжевали. Какая пожёстче – просушена. Осталось спалить, а золу разбросать. Клубни – в сыром и варёном виде – живности на прокорм. Морковь, свекла, репа – само собой, но не дают того урожая. За зиму сто десять петушков на мясо пустили. Как посветлело, куры нестись стали, до десятка яиц в день. Диетических, пусть и без печати. И ещё овцы, обросшие шерстью до ушей. Приплод принесли, было три – стало шесть. Бегают, блеют на разные голоса. В хлеву – бычок и тёлочка. По весне молочными в совхозе купили, десять тысяч выложили. В долговую яму попали – молоко резко вздорожало. Пока выпоили, ещё три тысячи ушло. Наконец-то Буян и Бурёнка – внучка так назвала – на сено перешли. С осени заготовленное. Лежат телята, от еды осоловели, переваривают. К зиме мясо будет, к будущему лету – молоко. Тридцать лет в шахте, откуда крестьянской сноровке взяться? А всё оттуда, из детства. Под стол пешком бегал, а не выветрились из памяти имена отцовских лошадей и коров. Раскулачили их. Из Вологодчины в Карелию сослали. Давно их деревни – Большая Божия – нету на карте, под воду ушла. Водохранилище её погребло. А может, и не помнит он ничего, маленьким был. Рассказы матери и бабушки видения оживляют. Отец в финскую погиб, даже голос его подзабылся. Но как с плотничьим инструментом тот обращался – до сих пор перед глазами. В Карелии на пустом месте строиться довелось. Дядя Никита, дядя Вася, дядя Артём навалились, помогли. Обида, что скрывать, саднила. Не поддались. В лагерях ГУЛАГа у заключённых не было другого способа доказать, что они не «враги народа», как выполнять и перевыполнять треклятые нормы. Потомков деда Кузьмы судьба уберегла от сумы и от тюрьмы. И только. Труда, чёрного и неблагодарного, хлебнули по макушку. Выдюжили. От здорового корня сорняк не вырастает. После войны Павел в Кировский горный техникум подался: стипендия. Ещё и работать умудрился, подкормил себя. В активисты вышел, на ударной стройке комсомольскую организацию возглавлял. В Ковдор прибыл по комсомольской путёвке на самой заре города. В числе первых месторождение слюд осваивал. Директор рудоуправления как раз из Москвы с совещания приехал. Собрал бригаду, достал из кармана жёлтой кожанки записную книжку и зачитал слова Никиты Сергеевича Хрущёва: – Довольно нам с заграницей золотом расплачиваться за флогопит и вермикулит, пора собственные месторождения осваивать! Осваивал. Большей частью в подземке. Мастером, начальником участка. Перед пенсией сердце стало прихватывать – в плотники попросился. А что наград, даже ветеранской медали, не выслужил – так «ходить легче, пиджак на плечи не давит». Следовало бы объяснить, отчего и почему такая несправедливость, да обойдёмся без подробностей. Как будто сами не знаете: