Печенга : опыт краеведеской энциклопедии : [А-Я] / авт.-сост. В. А. Мацак. - Мурманск : Просветительский центр "Доброхот", 2005. - 1006 с. : ил., фото.

32 Огородников Е.К .: «На карте Статистического Комитета <. . . > обозначено: озеро Оникъ, ручей Оников». (Мурманский и Терский берега по книге Большого Чертежа.—СПб., 1 8 6 9 ,-С. 59.) Островский Д. Н.: «С островом связано следующее предание. В прежнее ста­ рое время все промышленники по становищам Рыбачьего полуострова долж­ ны были платить дань обладавшему непомерною силою разбойнику Анике, приходившему каждую весну с своим кораблем к острову. Так шло дело до тех пор, пока Аника не встретил одного наживодчика такого сильного, что, выжимая мокрые варежки (рукавицы), он рвал их пополам. Между ни­ ми произошёл поединок, и Аника был убит. Место поединка указывается на материке против острова в виде сложенного из камней круга, в котором и был похоронен Аника. Совершив свой подвиг, наживодчик скрылся, и никто не знает, откуда он пришел и кто он был.— (J. A. Friis. En sommare Finmarken. 1872; A. Middendorf. Bulletin de l’Academie des sciences. Т.П. 1859; Верещагин. Очерки Архангельской губернии. СПб., 1849)». (Путеводитель по Северу России.—2-е изд.—СПб., 1899.—С. 104, 105.) Легенды об Анике «Аника, воин заграничный, приходил с запада, кажется, из Голландии. Приходил он на судах, останавливался у Цып-Наволока или у Зубовских промыслов. Весь промысел зверя и рыбу —все отбирал. С промышленниками был один наживалыцик. А наживалыцик был такой: лежал морж на льду, наживалыцик и говорит: — Хозяин, я там одному коту оторвал голову. А смотрят: он моржовые клыки принес. И сказал он кормщику: — Дайте мне с Аникой сразиться! И вот они сразились. Сразу убил Анику наповал. Потом его спросили: — Куда твою долю промысла? Он сказал: — Мне ничего не надо. И скрылся, более его не видали». «[Аника] Разбойник, вишь, был: по пятницам молоко хлебал, сырое мясо ел в Велик день. И жил он около промыслов на Мурмане и позорил всякого, так что кто что выловил —и неси к нему его часть. Без того проходу не даст: либо все отнимет, а не то и шею накостыляет, так что и на тот свет отправит. Не было тому Анике ни суда, ни расправы. И позорил он этак-то православный люд, почитай, что лет много. Да стрясся же над ним такой грех, что увязался с народом на промысел паренек молодой: из Корелы пришел и никто его до той поры не знавал. При­ шел да и поконался коршику: „возьми да возьми!1 —и крест на себя наложил: православный, мол. Приехали. Паренек то вачеги-рукавицы, значит, суконные —просил вы­ мыть. Вымыли ему рукавицы, да выжали плохо —осердился. — Дай-ка,—говорит. Взял это он в руки рукавицы-то, да как хлопнет, что аглечкой из пушки разорвал! Народ-от диву дался: паренек-то коли, мол, не богатырь, так полбогатыря наверняк будет. А тут и Аника пришел свое дело править, попроголодался, знато по лету- то. — Давайте,—говорит,—братцы, мое, затем-де пришел и давно-де я вас поджидаю. А парень-то, что приехал впервые, и идет к нему на устрету: — Ну уж это,—говорит,—нонеча оставь ты думать, не видать-де тебе про­ мыслов наших, как своих ушей, не бывать плешивому кудрявым, курице пе­ тухом, а бабе мужиком.