Обзор кладбищ Кандалакши / Д. С. Лоскутов // Некрополи Кольского Севера: изучение, сохранение, коммуникация : сборник научных статей / М-во образования и науки Рос. Федерации, Мурм. гос. гуманитар. ун-т, Центр гуманитар. проблем Баренц-региона КНЦ РАН, Центр по сохранению ист.-культур. наследия Мурм. обл., Центр истории и россиеведения МГГУ]. - Мурманск : МГГУ, 2013.

ли рабочие. Вместо надгробных плит стоят под крестами сколоченные из дерева пустые гробы, разрисованные жёлтой, красной, синей краской. Некоторые из них давно разрушились. Многие доски исчезли, иногда лежит только гнилой остов. В дерево крестов вделаны маленькие нашейные крестики и иконки, которые при жизни носили покойные; а на некоторых крестах висят белые полотенца, привя занные к нижней части столба. У рыбака, идущего мимо, спрашиваю: - Для чего эти полотенца? И он отвечает просто, естественно: - Слезу утирать. Эти кладбища в поморских сёлах удивительно трогательны. Поморы не относят их далеко от жилья, а хоронят своих родных тут же, вблизи, рядом с собой. Кладбища сливаются с деревней, они всегда на глазах у всех. Живые и мёртвые живут вместе, между ними нет пустого промежутка. И большая муд рость, должно быть, у этих людей, ежедневно проходящих на работу мимо ле жащих в земле отца и матери, и глубоко понимание жизни, сотканной смертью для минутной игры. Летом незаходящее солнце живых говорит о вечном свете для мёртвых; в бурные зимние ночи без проблеска света круглые сутки живые чувствуют вечность мрака могилы. И нет различия. Одни, только, ловят рыбу, другие ловили... Да и не всё ли равно, в конце концов, рыбаку, у могилы которого я сейчас стою, живёт ли он в избе, или вот тут на кладбище, под разрисованным гробом, над которым прибита к кресту доска с надписью: «1869 года апреля 16 дня по гребено утопшее тело Ивана Евтифеевича Житьких». Для нас от звона трамвая и рёва автомобилей к вечной тишине, действи тельно, переход труден. Но для помора - везде так тихо и ясно. Впрочем, в настоящее время и кандалакшские поморы встревожены, огорчены. И опять-таки не за себя, а за своих покойников. У них на кладбище стали хоронить китайцев и военнопленных немцев и австрийцев. На кладбище видели женщину, которая заливалась слезами, рассказывая одному из членов на шей поездки о том, как её дочь похоронили в стороне от кладбища, за остатками бывшей ограды, а пленных хоронят посреди кладбища. Я видел могилы пленных, над ними аккуратно устроены насыпи, возвышаются большие деревянные кре сты; и надписи, сделанные товарищами: «Hier ruhet Iohann Schorgenhofer Gestfu rz Vaterland!!! Seine Kameraden». Перед прахом врагов, погибших вдали от родины, нужно снять шапку. Но всё-таки, почему смешали их и наших поморов на одном кладбище? Можно было бы найти другое место, не хуже, но не вызывать слёз кандалакшских женщин. Действительно могилу девочки, над которой плакала старая поморка, вынесли за ограду. Маленькая насыпь, без креста, без камешка... Обидно и грустно. А кому это было нужно? Может быть староста знает?..»1 Единственным материальным свидетельством, напоминающим о кладби ще, помимо извлекаемых грейдером человеческих костей при чистке дороги, или найденных при копке погребов, являются два сербских захоронения, чудом сохра нившееся с начала XX века. Солдаты Запасного батальона Добровольческого кор 141