Кузнецова, В. Е. Поморье Маслова и Личутина : (по рассказам В. С. Маслова "Свадьба" и повести В. В. Личутина "Обработно - время свадеб") // V Масловские чтения, [Мурманск, 14-16 декабря 2006 г.] / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т [и др.]. - Мурманск, 2007.

масляным куропаточьим крылом и совала на печь, в постоянную душистую теплоту, чтобы еще выше поднялись пироги. Потом вспомнила про холодец, побежала на поветь, где застывал он в больших эмалированных мисках; холо дец получился тугой и светлый, с белыми кляксами жира, от него тянуло чес ночным и говяжьим запахам; когда коснулась чашки, он мягко вздохнул и вздрогнул. Бог ты мой, не студень - вкуснятина. Прямо руками отломила ку сок, растаял он, жевать не надо... Нет, насчет закусок, насчет еды Параскева не прогорит, на этом ее не поймать, тут она кой - кого и поучить может. Потом на двух огромных сковородах натопила сала, из кладовой прита щила две семги свежих. Где достала, не сказать, сама не крала, не ловила, на законные деньги куплено. Стала саламату жарить. Рыбу на щедрые куски на резала. Не рыба, а сало свиное, так жир и течет, от костей освободила семгу и на сковороду в кипящее варево, да снова на крупные уголья. Самой Параскевы даром этой рыбы не надо. Она семгу не ест, но гостей как не удивишь, если в доме свадьба, если любимый сын Степушка женится. Потом Параскева шаньги заливные крупяные заделала, яйцом сверху по лила, а на утренний завтрак, пока молодые записываться не отправились, для подкрепления сил «картовные каждодневные шаньги» испекла. Тут все отзе- вались, за стол сели, едва влезли... Параскева румяные картовные шаньги по дала да две миски масла кипящего. Все ломали мягкие дрожжевые шаньги, обжигали пальцы, макали кусками в топленое м асло...» [4, с. 202-203]. Многие детали поморского быта сохранила память Владимира Личути на. И за свадебным столом, конечно, поются старинные песни и частушки озорные. Знает Личутин их много. Я сама на Балашовских чтениях вместе с ним пела и «Ой ты сад, ты мой сад ...», и «Ой да ты, калинушка...». Но песен ный перепев на поморской свадьбе был уже ранее описан Виталием Масло вым, и в «Обработно - время свадеб» Личутин рассказал о другом на помор ской свадьбе. И в повести автора звучит лишь частушечный перепев. Виталий Маслов о Личутине такое молвил: «Личутин! Раскинул крылья! И - полетел! Будто даже и пошевелить крылом ему лень. И всякое лыко у него - не просто в строку, но - потоком воздушным духоподъемным под кры лья. И каждое слово - сияет, купается и переливается в том потоке духоподъ емном! Читая Личутина, забываешь себя, как бы сам непонятной радостью светиться начинаешь. Вот что такое его словес плетение! Спасибо, Мезень! За то, что принесла ты его и вынянчила на жестоких мужественных ладонях рода Личутиных, что еще раз с улыбкой душевной все простила и доказала, что ты - не мерзень!» [5, с. 35]. Владимир Личутин в книге «Душа неизъяснимая: Размышления о рус ском народе» немало страниц уделил Маслову. По-моему, никто из писавших о Маслове так глубинно не передал суть русской души Виталия Семеновича, как Владимир Личутин: «Смею утверждать, что писатель Виталий Маслов ро дился из обостренной тоски по исчезнувшей деревне Семже. Из этой тоски по преждевременно умершей Семже и родился русский писатель со своей прон зительной болью и жалостью, резкий, угловатый, непримиримый ко всему не 56