Кузнецова, В. Е. С думой о Есенине : сборник статей / В. Е. Кузнецова. – Мурманск : Мурманское книжное издательство, 2009. - 318, [1] с. : ил., портр.

Так, может, ритуал свадебного обряда венчания жениха Сергея Есе­ нина с невестой Смертью пропел —проплакал —пропричитал Николай Клюев? И тогда обязательно в этом народном причитании-плаче вся судьба будет рассказана: будет и светлая нежность юности подчеркнута, и кра­ сота чистая, и душа, чуткая ко добру да ко правде. Незаметно и размыш­ ления начнутся о жизни, что не так сложилась, упреки да и жалобы, сето­ вания и мольбы. А закончится всё равно упованием на милость божию, что судьба, может, смилостивится и дарует им утешение.. Помяни, чертушко, Есенина Кутьей из углей да из омылок банных» «Байну» для невесты в Поморье устраивали до свадьбы. И когда не­ веста шла в баню и обратно, плакали и причитали подружки-вопленицы весь путь. Мыли невесту мылом и жарили веником, полученными от же­ ниха Невеста через голову кидала обмылок — в кого попадет, та из под­ ружек первой замуж пойдет. А после бани обмылки банные уничтожа­ лись, баня обмывалась под причет и плач подружек. Они и сами мылись после невесты по очереди. Вот такие были бани свадебные и обмылки банные.. [6], [4]. А для «птахи любимой» слова действительно светлые и яркие, образ­ ные и красочные «намел в подлавочье ярого слова» олонецкий ведун: Пришел ты из Рязани платочком бухарским, Нестираным, неполосканым, немыленым, Звал мою пазуху улусом татарским, Зубы табунами, а бороду филином! Любовно и слёзно воскрешает поэт Клюев образ Есенина светлого отрока на поэтическом Парнасе: Лепил я твою душеньку, как гнездо касатка, Слюной крепил мысли, слова слезинками. Да погасла зарная свеченька, моя лесная лампадка, Ушёл ты от меня разбойными тропинками! Разошлись пути-дороги двух поэтов, и ученик своей дорогой пошёл, от учителя отдаляясь. Упрёки, величания, причитания, песни — всё это входило в музыкаль­ ный свадебный обряд Поморья. Были и корильные песни на свадьбах. И в «Плаче» Клюева звучат упреки Есенину, не послушал старшего брата не внял его слову, захотел сам идти своей дорогой, и вот, что получилось: Из-под кобыльей головы, загиблыми мхами Протянулась окаянная пьяная стежка, Следом за твоими лаковыми башмаками Увязалась поджарая, дохлая кошка, — 105