Кузнецова, В. Е. "К Богу я шла всю свою жизнь..." : сборник статей / [ред. - свящ. Сергий Поливцев ; авт. вступ. ст.: Надежда Большакова, Ирина Поливцева]. – Мурманск : Просветительский центр "Под сенью Трифона", 2013.

понятно, и за душу берет. И вечное - передано современной живописью. Да, художник предлагает каждому зрителю вы ставки быть соучастником созданного на полотне образа. Кар тину надо ощущать, самому дорисовывать события. А с Библией Анатолий Александрович знаком с детства - Библия у бабушки была. И с детства книга притягивала, тяну ло рисовать ее. Это сегодня в моду вошло - и говорить, и пи сать на библейские темы. А для художника Сергиенко писать библейские сюжеты - это прикосновение к вечности. Он, украинец, родившийся 13 июня 1946 года в Запорожье, окончивший художественное училище в Днепропетровске, участвующий в художественных выставках на родине, вдруг переехал на Север: с 1972 года живет и работает в Северомор ске. Причина - гобелен «Начало». «Сложный по композиции: Адам и Ева образуют одно лицо, чуть поодаль змей, яблоко, деревья. И как уж так случилось - не понятно, но главный организатор выставки —обкомовский чиновник - неожиданно увидел в них буденовца. То, что это не рубака из Первой конной, а первые на земле мужчина и женщина, открылось только на выставке. Один из партийных работников, знакомившийся с экспозицией, вдруг разглядел очевидное: «Какой буденовец? Да это же Адам и Ева...» Пар тиец, которому так приглянулся псевдобуденовец, тут же, по багровев, сорвал гобелен со стены. Принялись искать крамолу и в остальных работах Сергиенко», - об этом Анатолий Алек сандрович рассказал Дмитрию Коржову. А я здесь повествую об этом потому, что на выставке нет этого гобелена, но есть автопортрет молодого художника, на писанный в 70-х годах времени той запорожской поры. Пор трет художника дан на фоне образа святого князя Владимира. Так что эта выставка - не дань сегодняшней моде писать о ре лигиозном. Об этой выставке мечталось еще в ту давнюю пору. Художник признается: «Библия - эго огромное пространство, огромная глубина, которую я уже десятилетия для себя откры ваю. Это настольная книга жизни, и меня притягивает в ней не внешняя канва событий, а психологизм образов, общече- 62