Забытые герои Арктики. Люди и ледоколы : [о Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана и ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» : сборник] / автор-составитель Никита Кузнецов. - Москва : Паулсен, 2018.

484 З А Б Ы Т Ы Е Г Е Р О И А Р К Т И К И . Люди иледоколы Из письма Н. Г. Жоховой JI. М. Старокадомскому от 23 августа 1953 г .1 У Алексея были свои странности, но все же это был очень интересный, со держательный человек, далеко не банальный и, главное, честный и порядоч ный... К сожалению, он был слишком прямой... частенько несдержан, а подчас и грубоват, особенно с начальством. С подчиненными он был изумительно хо рош и выдержан. Знаю наверное, что команда его очень любила. К сожалению, у меня не осталось фотографий, которые ему присылали матросы с «Авроры» и друг[их кораблей], с пронзительными надписями вроде «нашему другу» и т. д. С таким начальником, как Вилькицкий, А. Н„ конечно, не мог ладить, он должен был учесть это и не идти с ним в море. Но А. Н. говорил, что он не имеет права отказаться и честь заставляет идти в последнее плавание. Очень бы хо телось, если это приемлемо, по возможности понять причину перевода А. Н. на «Вайгач». Ведь такое столкновение начальника с подчиненным должно было иметь серьезное основание. Ведь это далеко не наказание непослушного мальчи ка за некорректное отношение к начальству. Если бы здесь была только личная неприязнь к А. Н., от него было бы легко и безболезненно избавиться. Из Нома Алексей писал мне последний раз: «Просился обратно - не пустили!» Первой причиной сильной душевной травмы, конечно, был перевод его на «Вайгач» офицером, тогда как на «Таймыре» он был, кажется, старшим офице ром. Хотя Алексей, как Вы, конечно, знаете, был далеко не карьерист, но ведь это сильнейший удар по самолюбию. Второе - тот факт, что Транзе согласился перей ти на его место на «Таймыр». Ведь Н. А. был его лучшим другом. Вместе было бы Алексею лучше пережить. То, что, как Вы пишете, он стал угрюмый и необщите лен, мне думается, было последствие разочарования в лучшем друге? [...] Что касается момента его смерти, мне думается, что д[окто]р Арнгольдт [так в тесте. - Сост.] был не совсем прав, дожидаясь, когда больной его позовет. А мог бы более чутко и внимательно отнестись к человеку, так глубоко пере живавшему неполадки. Я понимаю, что лечение заболевания почек в условиях Ледовитого океана - вещь невозможная, но моральное облегчение он обязан был ему оказать. Неважно, что он ел и как ел, но нельзя было бросить человека [неразборчиво] в одиночестве. Малейшая забота и ласка, конечно, облегчили бы его страдания. Я больше чем уверена, что, если бы Алексей был на корабле с Вами, дорогой Леонид Михайлович, он не умер бы, как беспризорная собачонка, совсем одиноким, а был бы окружен заботой и вниманием. Алексей писал мне, что с транспортом «Тобол» он вышлет мне свой дневник, где он подробно записывает все. Дневник я не получила. Думаю, что он у Тран зе, но Н. А. мне ничего не передал. А ужасно жаль, это было бы очень ценно, да и писал Алексей очень хорошо. 1 Там же. Л. 8об.-9об., 11—11об.