Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

женственные, с длинными пальцами, на которых видны были жестокие отметинки металла, и это лишь подчерки вало их изящество и чуткую легкость. С тех пор мы никогда не встречались, но не раз и не два еще я слышал о Юрии Демине — слышал хорошее. И са мое любопытное, что это хорошее касалось его успехов в воинской службе. В такие минуты мне всегда приходи ли на память слова шекспировской Офелии и думалось, что это и к нему относились они, слова: «Мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать...» Да, все эти годы я не раз вспоминал Юрия, вспоминал вплоть до этой самой Офелии, ее слов, всегда казавшихся мне — именно у нее — до странности полно насыщенными неуловимым смыслом и бездонной глубиной самопогруже- ния в душу свою. И только одного никогда не мог — вос становить именно те интонации, что так точно и так со звучно тогдашнему моему состоянию нашел Юрий для сво его рассказа о Лиепиньше. А начал Демин, если не ошибаюсь, с вопроса... — Скажите, вы хорошо помните свои ощущения, когда впервые пришли на подводную лодку, спустились вниз? Вы помните, как вы спускались? Я, например, спустился к трапу спиной. Ну, если хоти те, — так, как это принято, когда спускаются по обыкно венной лестнице жилого дома или, точнее, как это делают надводники, сбегая по трапам. С поправкой на крутизну, конечно: пришлось руками за поручни крепко держаться. Было чертовски неловко: снизу ужасно дует — работала вытяжная вентиляция, — руки где-то почти за спиной, ко лени так и ударяются о стенки люка... Наконец, сполз. Стою, ошалело хлопаю глазами, а в центральном несколь ко человек и все отворачиваются — улыбки прячут. Тут еще сверху кто-то почти на голову спрыгнул, я — в сторо ну и немедленно во что-то так уткнулся — искры из глаз. И сразу решил: все, пропал — разве после такого кон фуза я, кроме насмешек, могу хоть что-нибудь к себе вызвать?.. Но, кажется, кое-что нужно все-таки вам объяснить. Наша семья — все врачи. Это уже потомственное. Оба Деда — земские, мать и отец, правда, в Ленинграде осели, но это уже потом, вначале они тоже больше не по городам, а по весям российским... Сестра моя старшая — тоже врач. И муж ее. Ну и мне эта дорожка с пеленок предна значалась. Да вот, видите... 83