Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

РАССКАЗ ЧЕТВЕРТЫЙ Он пришел точно, как мы и условились, минута в ми нуту. Среднего роста, волосы прямые, мягкие, восково-желто ватого цвета, узкоплечий настолько, что погоны, не уме щаясь, коробились бугорками, еще более усиливая общее впечатление щуплости и, я бы сказал, какой-то незащи щенной хрупкости, возникавшее при первом взгляде на старшего лейтенанта. И лишь позднее, в разговоре, это впечатление, не исчезая, как бы корректировалось, обога щалось и в результате начисто сменялось другим — бо лее точным. Глаза. Большие, выпуклые, чаще всего полуприкрытые, опушенные ресницами, тоже светлыми, но настолько мох натыми, что казалось — это от них, от бросаемой ими тени так темнеют зрачки, глаза вобрали в себя всю силу Юрия. Только заглянув в них, почувствовав их чуть печальную само- сосредоточенность, какую-то внутреннюю направленность на что-то важное и непростое, рождающееся где-то там, за чистым высоким лбом, — только так, заглянув в эти живущие как бы отдельно от всего остального глаза, мож но было увидеть настоящего Юрия Михайловича Демина, старшего инженер-лейтенанта, командира группы движе ния подводной лодки. И тогда ты видел перед собой интел лигента •— не в том обыденном, немало передернутом по шляками, «житейском» смысле, а в удивительно другом, может быть, по-чеховски первозданном. Вместе с глазами, в какой-то слитной гармонии с ними жил голос. Чистый, негромкий, мягкий, пожалуй, точнее всего — опрятный, он звучал так, что слова, произносимые Юрием, в общем-то простые, обыкновенные, казалось, про ходили какой-то большой курс воспитания, прежде чем невидимый строгий экзаменатор выпускал их и они начи нали жить уже отдельно от породившего их человека. Странное дело, из всех людей, которых я встретил в те дни, этот совсем гражданский, даже какой-то трогательно штатский старший лейтенант запомнился мне крепче, яв ственнее и подробней, чем кто-либо другой. Кроме, пожа луй, замполита Порошина. Сколько бы потом ни возвра щался я мысленно к тем встречам и разговорам, я непре менно, порой и помимо собственного желания, вспоминал и это лицо, и глаза, и голос, и почему-то беззащитные мо лоточки на съежившихся погонах, и руки — тонкие, почти 82