Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

ди меня, но и спиной, почти не видя его, я почувствовал улыбку Порошина — быструю, мимолетную. Замполит, я уже заметил и знал, славно умел улыбать ся — на ходу, чуть-чуть, словно бы невзначай. А получа лось не сухо, со многими оттенками смысла, ненавязчиво добро и распахнуто. Эта порошинская улыбка смягчила, помогла мне принять без обиды мстительный командир ский намек на мои «Парадоксы» о Лиепиньше. Она же яс но показала, что между замполитом и командиром была какая-то скрытая от меня условленность, помогавшая им понимать друг друга без слов и вести разговор по своим, заранее продуманным тропам. К тому времени я почти привык и внутренне смирился с постоянным опекунством Олега Алексеевича и больше не противился ему, не пытался по-своему, наперекор, из-за единственного хотя бы желания самостоятельности тыкать ся на ощупь от моряка к моряку, от характера к характе ру, от одного недоверия к другому — словом, через все подводные камни на пути к настоящему, без фраз и нераз гаданных парадоксов, Артуру. И теперь я молча ждал, когда командир перейдет к делу. — Ишь, хитер! А мне теперь и слова нельзя сказать? Капитан второго ранга вдруг резко оборвал себя, хмуро помолчал и опять повернулся ко мне — какой-то новый, серьезно-чуткий. — Нет, вы не думайте: насчет мнений и фактов — это я не только шутил. Понимаете, я ■— командир, и, когда я иду в море, мне действительно недосуг помнить, кто там и что сказал, как повернулся, чем увлекается. У меня долж но быть лишь твердое мнение: кто из моих людей чего сто ит, на кого и в каких ситуациях можно положиться, кому можно до конца доверять, а кого постоянно держать под контролем. Примеры, факты, мотивы — на это у меня ко миссар есть... Да, комиссар! Вот знаю, все правильно: и вре мена другие, и единоначалие необходимо, и «замполит» — это, по существу, вернее звучит. А согласиться никак не мо гу. Слово уж больно хорошее — «комиссар». Зачем сло во-то поменяли? Я бы его как звание лучшим замам, са мым лучшим присваивал. А то вот, к примеру, Порошин сидит и какой-нибудь Балаболкин. И оба — замы. А кто из них настоящий, кто одна фигура для должности —- поди разберись... Где-то тут, в этих раздумчивых интонациях командира, в его неожиданном, так и хочется сказать — лирическом, отступлении о комиссарах и замполитах, я почувствовал: 64