Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

зался угрюмым молчуном, который наотрез отказался хоть что-нибудь рассказывать о своем старшине. На все мои вопросы и уже совершенно отчаянные попытки переубе дить его он отвечал хмурым молчанием или так же хмуро обрывал мои тирады: — Ничего не знаю. Дела у меня. Разрешите идти. При этом его огромные кулаки, лежавшие на коленях, тяжело сжимались, и чувствовалось, что лишь привычка к дисциплине удерживает его на месте. Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не Порошин, якобы ненароком заглянувший ко мне в каюту. Вероятно, сразу поняв, в чем дело, замполит прошел к койке, на ко торой сидел Крауклис, сел рядом с ним и минуты две мол чал, оставаясь недвижим. — Ты знаешь, Юрис, — Олег Алексеевич заговорил тихо, не распрямляя спины, лишь едва заметно покачи ваясь, словно в каком-то небыстром ритме. Казалось, сло ва, подчиняясь этому ритму, слетают с его губ так же мед ленно, почти неслышно и, только упав на пол, отраженные, чуть усиленным глуховатым эхом поднимаются к нам. — Ты знаешь, Юрис, как относился и... отношусь я к Арту ру. Ты знаешь, как относились к нему мы все. Я понимаю, тебе... труднее. Может быть, труднее, чем всем. И я прошу тебя... Так надо, Юрис. Ведь если ты, Юрис Крауклис с ху тора Эзари, где вырос Артур, из одной с ним школы и из одной команды здесь, на лодке, не захочешь рассказать о нем, не захочешь помочь человеку, который... приехал, чтобы... восстановить правду... Ты слышишь, Юрис? При ехал восстановить правду о твоем земляке и друге... Если ты не захочешь помочь ему... Что скажут тогда другие?.. Я очень прошу тебя, Юрис. И командир просит. И началь ник политотдела, когда говорил со мной, тоже... просил. Подумай... Он еще помолчал, потом как-то тяжело, помогая себе руками, поднялся. — Ну, я пошел. — И то ли усмехнулся невесело, то ли укорил меня: — Не буду, как говорится, мешать. И пошел к двери — прямой, напряженно прямой. Уже выходя, обернулся, глянул на провожавшего его глазами матроса: — Так я надеюсь, Юрис. Очень прошу тебя... И снова стало тихо в каюте. Я не смел шевельнуться, пораженный всей этой сценой — и этим «Юрис» вместо «товарищ старший матрос», и тем, как сидел замполит, как говорил, как уходил, и тем, как сердечно и просто сказал 52