Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

второму году на корабле — вместе служить пришли. Так их перед призывом, за два дня до отправки, вызвал к себе военком: почему, мол, они в комсомол не вступили? А у них на селе комсомольцев раз-два и обчелся. Да и те не очень-то, видно, себя показали. Ну, парни и объяснили: мы уж на службе теперь — сначала на дела поднажмем, а там, глядишь, и вступать будем. Тогда военком дал им три часа на раздумья, отпустил погулять и в восемнадцать ноль-ноль приказал снова явиться — с решением. Похо дили хлопцы, как они говорят, по районному своему ми- сту, пришли: нет, не будем сейчас вступать, мы потом, нам подготовиться надо — дело-то ведь серьезное. «Ах так? Мы вас не куда-нибудь — на флот посылаем, а вы еще нос воротите, всему району картину ломаете? Я вам покажу «потом»!..» И показал — запер в какой-то сарай, так они там до утра и сидели. За ночь и порешили: черт с ним, с военкомом, вступим себе и пойдем по домам, не сидеть же последний день под замком, надо же и в дорогу сби раться, выпить на прощание, с девчатами погулять — когда еще доведется опять дома побыть. Пришел военком, узнал их решение, выпустил. А через два часа им уже' и билеты вручили... Артур круто повернулся на каблуках, чиркнул спичкой и, сделав две-три глубокие затяжки, аккуратно пристроил остаток папиросы на горке таких же окурков, давно уже переполнивших пепельницу. Теперь в голосе его звучала,, скорее, не злость, а обида — какая-то горькая, затаенная, но все-таки жесткая, непримиримая: — А ты говоришь «союз»... Думаешь, этот военком только один такой выискался? Нетипично все это? Да я тебе хоть десять таких историй порасскажу. Ну, не таких, так похожих. А знаешь, как это на Хмелько и Цибулю по действовало? Цибуля — тот еще ничего: просто парень попроще да попослушливей. Призвали служить — он слу жит, приняли в комсомол, дали поручение — выполняет. А Хмелько не такой. Правда, со службой и у него с само го начала вроде неплохо пошло. Но с политзанятиями и, еще больше, с комсомольскими делами к нему и не по дойти было. На занятиях — тут не отвертишься, тут он куда ни шло: спросят — ответит кое-как, и опять молчок. А в комсомоле никаких поручений и знать не хотел. На собрания его чуть не силком затаскивали. Станут ругать, а он молчит и все равно по-своему делает. Только когда допекут, ответит: «Що вам треба з мени? Гроши, чи, як их, взносы, кожный мисяць плачу, так и це, бо я добрый. А то нанекая обл. Лi v *>*•!'? бкб.-лАТМ»